Венский кружок. Возникновение неопозитивизма.

Крафт Виктор

Вызывает сомнения также положение о том, что психика другого есть не что иное, как понятие, содержащее только «преобразование моих собственных переживаний»¹⁵³ (S. 193). Это верно постольку, поскольку мы рассматриваем его конструктивное определение, но не принимаем в расчет экзистенциальных высказываний.

Для интерсубъективного мира справедливо то же, что и для отдельных ступеней построения: все «эти конструкции представляют собой не гипотетическое обнаружение или фиктивное постулирование чего-то не данного в чувствах, а преобразование данного» (S. 200). Добавления к переживаемому противоречат условию простого их преобразования и поэтому недопустимы.

Система построения понятий вообще не может говорить ни о мире, ни о чужой психике, ни о будущем; она способна только строить понятия. Поскольку же в системе Карнапа все понятия могут быть лишь преобразованием квазисоставных частей собственного потока переживаний, постольку с такими понятиями и при отсутствии других средств

нельзя сформулировать ни одного высказывания в обычном смысле этого слова. Однако теория построения Карнапа обладает тем неоспоримым достоинством, что ее следствия с полной ясностью показывают ограниченность построения понятий на чисто имманентной основе.

При историко-философском взгляде на Венский кружок в первую очередь следует обратить внимание на эту работу. Многочисленные публикации, созданные позднее в Венском кружке, уже не привлекали столь большого внимания. Однако эта работа в значительной мере уже превзойдена. Сам Карнап внес в нее принципиальные изменения в своем важном сочинении «Проверяемость и значение» («Testability and Meaning»)¹⁵⁴.

Существуют понятия о диспозиционных свойствах, например видимый или растворимый, определение которых в конструктивной системе наталкивается на трудности. Свойство такого рода выражается в предрасположенности к определенной реакции при определенных условиях. Поэтому диспозиционное свойство нельзя наблюдать непосредственно, нельзя увидеть растворимость какого-то вещества, тем не менее ее можно установить только на основе наблюдений. Вещество растворимо, если оно растворяется при погружении в соответствующую жидкость. Посредством такого условного предложения, импликации, говорящей о том, при каких обстоятельствах имеется соответствующее диспозиционное свойство, и второй импликации, указывающей, при каких условиях его нет (обе импликации можно соединить в одну), понятие диспозиционного свойства можно редуцировать к ощущениям.

Но посредством этого его нельзя определить. Посредством такой пары редукционных предложений или посредством одного двустороннего редукционного предложения понятие диспозиционного свойства определяется лишь для тех случаев, в которых выполнено условие, указанное в импликации. Однако в тех случаях, в которых это условие вообще не фигурирует, соответствующее диспозиционное свойство нельзя ни приписать, ни опровергнуть. Если некоторый объект никогда не был погружен в соответствующую жидкость, то вопрос о его растворимости решить нельзя. Тогда нужно искать новое условие и формулировать новую импликацию, чтобы определить понятие для новых случаев и сделать вопрос разрешимым. Для этого, например, можно сформулировать импликацию, говорящую о том, что если один из двух объектов, состоящих из одного и того же вещества, оказывается растворимым, то и другой, даже если он никогда не был в соответствующей ситуации, можно считать растворимым. Однако таким способом можно лишь уменьшать область неопределенности, но полностью исчерпать ее нельзя. Всегда сохраняется сомнение, справедливы ли найденные импликации для других случаев. В противоположность этому, определение устанавливает понятие для всех случаев. Если редукционные предложения хотят рассматривать в качестве определений, то при этом выходят за пределы той области, для которой они были установлены. Эти импликации являются просто эмпирически найденными закономерностями и вполне может оказаться, что они не будут верны для новых типов случаев. Тогда от таких определений придется отказаться. Однако в качестве редукционных предложений, принятых для своей эмпирической области, они могут быть сохранены и нуждаются лишь в новых дополнениях. Из редукционных предложений, из импликаций определение можно получить только тогда, когда условия редукции установлены для всех возможных случаев. Однако в общем это невозможно вследствие неполноты рассмотренных условий. Понятие о диспозиционном свойстве, вводимое с помощью редукционных предложений, не может быть заменено этими предложениями. Таким образом, существуют понятия, которые можно редуцировать к чувственным переживаниям, но нельзя определить с их помощью.

Это приводит к принципиально важному изменению первоначальной концепции. Система построения Карнапа выражала эмпирико-позитивистское представление о том, что каждое эмпирическое понятие науки сводимо к понятиям о чувственных переживаниях и определимо через них. Как раз это он и пытался показать в своей системе. Однако первоначальный тезис оказался принципиально ограниченным. Редуцируемость сохранилась, однако от неограниченной определимости и заменимости всех понятий чувственными переживаниями пришлось отказаться.

Вопреки этому Кайла предпринял новую попытку¹⁵⁵ спасти определимость в полном объеме. Связь «если, то», импликация, обеспечивающая редукцию диспозиционного свойства к наблюдаемому, непригодна для определения этого свойства, ибо неприменима в тех случаях, когда не выполнено условие, обеспечивающее надлежащую реакцию. Поэтому Кайла формулирует дополнительное требование, гласящее, что первый член отношения «если, то» не должен быть пустым, что всегда должны существовать фактические наблюдения, позволяющие высказать такое свойство. Однако этого не достаточно для того, чтобы полностью устранить все трудности. По-прежнему сохраняет силу то соображение, что нельзя

перечислить полностью все редукционные предложения.

С понятиями о свойствах вещей и о физических величинах дело обстоит так же, как с диспозиционными понятиями. Высказывание «В момент / в пункте О находится вещь /)» нельзя заменить условным высказываниям о чувственных впечатлениях вида «Если кто-то в момент / находится в пункте О, то он воспринимает вещь /)». Для этого нужно было бы перечислить все восприятия, причем не только зрительные восприятия всех возможных наблюдателей этой вещи, их осязательные восприятия, но также и все косвенные восприятия, например, посредством фотографии и т.п. Даже если число этих возможных восприятий не бесконечно, то все-таки их нельзя представить в одной полной конъюнкции, ибо трудно заранее предсказать все возможные восприятия. Аналогично обстоит дело, например с силой электрического тока. Ее можно определить посредством величины отклонения магнитной стрелки, через нагревание проводника или учитывая количество водорода, выделившегося из воды, а также многими другими способами. Каждый из этих способов измерения можно описать посредством громадного числа возможных восприятий и очевидно совершенно невозможно полностью сформулировать импликацию: если имеются такие-то и такие обстоятельства, то последуют такие-то и такие восприятия. Понятие о таком свойстве эквивалентно лишь необозримой конъюнкции таких импликаций.

Поэтому его нельзя определить через восприятия, через связи ощущений и, таким образом, заменить ими. Следовательно, таким путем нельзя определить все понятия, поэтому неизбежно введение понятий с помощью редукционных предложений.

В соответствии с этим, в языке следует различать знаки трех видов: 1. Исходные знаки, вводимые без помощи других знаков. 2. Не прямо вводимые знаки, а именно: а) вводимые посредством определений; б) вводимые с помощью редукционных предложений. Однако введение понятий посредством редукционных предложений требуется не для какой-то незначительной и несущественной группы понятий, а как раз для тех понятий, которые лежат в основании науки. Таково положение вещей, которое еще не получило надлежащей оценки.

II. ВЕРИФИКАЦИОННЫЕ ОСНОВАНИЯ ЭМПИРИЧЕСКИХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ

1. Верифицируемые высказывания

Фундаментальную задачу эмпиризма Венский кружок видел в том, чтобы точно выразить содержание эмпирических понятий посредством сведения их к чувственно данному. Столь же фундаментальной задачей считалось прояснение содержания эмпирических высказываний посредством их сведения к элементарным высказываниям. Здесь Венский кружок также исходил из «Трактата» Витгенштейна и следовал его идеям. Из «Principia Mathematical Витгенштейн заимствовал основополагающее разделение высказываний на составные и простые и превратил его в различие между «молекулярными» и «атомарными» предложениями. Атомарное предложение определяется отрицательно как сингулярное предложение, не содержащее в себе другого предложения в качестве своей составной части и не содержащее также понятий «все» или «некоторые». Молекулярное предложение также является сингулярным предложением, состоящим из двух или нескольких атомарных предложений. Такие составные предложения имеют вид конъюнкции, дизъюнкции, импликации или отрицания. Отрицательное предложение также является составным, ибо оно включает в себя предложение, которое подвергается отрицанию.

Витгенштейн внес новую важную идею о том, что истинность составного предложения зависит только от истинности входящих в него простых предложений; составное предложение является «функцией истинности» простых предложений. Поэтому важна только истинность простых, атомарных предложений, из которых чисто логически выводима истинность составного предложения.

Для высказываний самого простого вида условия истинности можно задать прямо: они истинны, если объектам, обозначенным именами, фактически присущи свойства или отношения, обозначенные предикатами. Для других видов высказываний, состоящих из нескольких компонентов, условия истинности определяются косвенным образом. Опираясь на смысл «логических констант» — «и», «или», «если», «неверно, что», — Витгенштейн показал, каким образом истинность конъюнкции, дизъюнкции, импликации и отрицания зависит от входящих в них предложений. Для связи двух высказываний их истинность и ложность порождают четыре различных комбинации, при n высказываниях число комбинаций равно 2 в степени n. Легко видеть, что конъюнкция двух высказываний истинна тогда, когда истинны оба входящие в нее высказывания; если же одно из них или оба они ложны, то конъюнкция ложна. Дизъюнкция с неисключающим «или», отличным от «либо, либо», ложна только тогда, когда оба ее члена ложны. Импликация также в трех случаях истинна и только в одном случае ложна, когда первое, имплицирующее, высказывание истинно, а второе — имплицируемое — ложно. Отрицание высказывания истинно, если само высказывание ложно, и наоборот. Эти виды связей, в свою очередь, можно определить через их истинностные зависимости, указывая, какие комбинации предложений истинны, а какие — ложны. Например, дизъюнкция предложений р и q определяется тем, что она истинна, если оба эти предложения или хотя бы одно из них истинны, и ложна, когда оба предложения ложны. Тогда смысл этой связки нам совсем не нужен. Таким образом, логические константы могут определяться двояко: либо согласно своему значению в качестве слов, либо через свои функции истинности.