Верь мне, Есения
Шрифт:
Дергаю за ручку и едва не стону от разочарования. Заперто. Наглухо при чем. Хотя… хотя у меня есть невидимки, а взламывать замки я уже умею. То есть, как умею — однажды получилось, должно получиться и сейчас.
Срываю с головы заколки и поспешно разгибаю и закручиваю их так, чтобы они были нужной мне формы. Руки дрожат, как в припадке, металлические зажимы скользят, словно смазанные маслом и одна из шпилек, таки умудряется вылететь из рук.
— Так, Сенька, бери себя в руки. Живо! — даю себе мысленный пинок, шаря по полу в поисках отмычки. Наконец, пальцы нащупывают
Дверь, тихо скрипнув, отворяется, а я готова прыгать от радости, как баскетбольный мяч на поле.
Прячу отмычки в карман и забегаю в зал, плотно прикрывая за собой дверь. Не стоит назгулу давать подсказку, куда я пошла.
Потайная дверь находится довольно-таки легко. На топографический кретинизм я, спасибо Вселенной, не страдаю и всегда без проблем запоминаю дорогу. Стоит только хотя бы единожды пройти заданным маршрутом, и на следующий раз я его с легкость повторю.
Теперь главное, чтоб и сам тайный ход был в порядке, а то вдруг его из-за взрыва завалило.
От этой мысли буквально начинает бить озноб.
— Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста… — тихо шепчу, и с опаской приоткрываю дверь. Тихонько проскальзываю в потайной коридор и начинаю на ощупь двигаться вперед. К сожалению, у меня совсем нет ни обычного фонаря, ни светового артефакта. Полагаться приходится исключительно на память и тактильные ощущения. Двигаться получается медленно, все время, щупая ногой пространство впереди. Чтобы не терять ощущение времени, отсчитываю шаги, которые делаю. Так сохраняется чувство, что я куда-то иду, а не стою на месте, ибо кромешная темнота создает ощущение, что я просто зависла в невесомости и буду тут навечно.
И я уже почти верю в то, что мне удалось спастись, пока не натыкаюсь на что-то теплое, большое, подозрительно напоминающее человека. От неожиданности вскрикиваю и отскакиваю назад, а вокруг вспыхивает яркий свет.
Глава 67
Инстинктивно прикрываю веки, но из привыкших к темноте глаз все равно катятся слезы. А, когда мне, наконец, удается немного прийти в себя и проморгаться, замечаю, что не так уж и ярок этот самый свет — всего-навсего артефакт в руке у стоящего напротив незнакомого мужчины и светильник на стене, который он каким-то образом включил.
— Потерялась, девочка? — мужчина склоняет голову набок и криво ухмыляется. — Помочь?
Отступаю на шаг назад и мотаю головой.
— Спасибо, дяденька, я как-нибудь сама, — отвечаю под стать заданному вопросу.
Ох, и не нравится мне этот “помогатель”, хоть и не понимаю чем. Вроде в шайке назгула я его не замечала, а для охранника он одет не по уставу. Впрочем, даже для обычного рядового жителя его камзол выглядит слишком уж дорого. Вот это и вызывает неясные подозрения и смутную тревогу — что такой человек, как он, тут забыл?
— А я думаю, что, все-таки, нужна, — делает
Я едва успеваю увернуться, но бежать назад не вариант. Там назгул, который меня тоже хочет поймать, остается один вариант проскочить мимо мужчины вперед. Он большой и сильный, но я маленькая и юркая, можно попытаться. Шанс хоть и невелик, но я должна им воспользоваться.
Резко разворачиваюсь и кидаюсь наутек. За спиной слышится звон отброшенного светового артефакта и топот — дядя тяжелый и грузный — шаги звучат громко, но это помогает оценить, насколько быстро сокращается расстояние между нами. А в нужный момент резко торможу, прижимаясь к стене, и приседаю. Преследователь по инерции пролетает мимо меня, и я, не теряя даром времени, припускаю в обратную сторону. Но не успеваю и несколько метров отбежать, как крепкая рука дяденьки цепляет меня за пояс штанов и дергает на себя.
— Попалась! — рычит этот хмырь, прижимая меня к себе.
Ремень больно врезается в живот и заставляет всхлипнуть от боли.
— А сейчас ты будешь послушной малышкой и пойдешь со мной, — он ловко перехватывает второй рукой мой замахнувшийся кулак, который уже нацелился врезать ему по носу. — Думаю, король Дориан за жизнь дочурки готов будет мне выторговать несколько послаблений у представителей Альянса, — тихо себе под нос бурчит мужчина.
Что он сказал? Кто? Какой дочурки? В ушах начинает шуметь и снова слышится знакомый гул, пол под ногами содрогается, а сверху на голову что-то сыплется.
— Дилетанты, — цедит сквозь зубы мужик. — Даже взорвать к чертям не могут эту мерзкую академию!
— Кто? — невольно вырывается вопрос.
— Заткнись, — слегка встряхивает меня за плечо этот бессовестный хмырь и толкает вперед. — Шевели ногами, если хочешь целой к родителям вернуться.
Послушно делаю несколько шагов, но нас останавливает до боли знакомый голос, и щелчок взведенного курка.
— Отпусти ее, Гейелорд!
Мужик тихо хмыкает, и мне в спину упирается что-то твердое.
— Ник, как мило. Рад тебя видеть! — в голосе держащего меня хмыря нет и толики волнения. Наоборот, черное ликование и злорадство. — Тебе важна эта девчушка?
Мужчина поворачивается лицом к говорившему, закрывая свою габаритную тушу моим телом. И у меня глаза на лоб лезут, потому как Ника я перед собой не вижу, зато на нас направляет дуло револьвера Кейн.
— Отпусти ее, — цедит он сквозь зубы, но его взгляд быстро пробегается по мне, отмечая ссадины и синяки, и его голубые глаза темнеют от гнева.
— Опусти оружие, племянничек, — ласково шепчет гад за спиной, еще сильнее упирая мне что-то между лопаток. Я невольно морщусь, пытаясь разобраться во всей этой кутерьме — дяди, короли, племянники, дочери. Голова идет кругом от обилия информации. — Или твоя девчонка, а она, я уже понял, тебе не безразлична, пострадает, — ехидничает злодей. — У меня, знаешь ли, тоже есть козырь в рукаве, не так ли дорогая?
С этими словами он вновь пребольно нажимает мне между лопаток и до меня доходит, что это ствол револьвера.