Верь своему ангелу
Шрифт:
– Ты напрасно на меня сердишься, девочка, – улыбнулся ей Симон, – возможно, я здесь, чтобы исправить чью-то ошибку. Ты лучше мне скажи, только честно, какие у вас в настоящий момент отношения с молодым директором?
– Да никаких отношений, мы просто остались с ним друзьями. А что, случилось что-то? – ответила Изабелла, взглянув на собеседника с оттенком некоторой тревоги
– Ничего не случилось, – ответил Симон и подумал, что при таком раскладе, если они остались всего лишь друзьями, то ничего и не случится. Хотя он понимал, что явно рискует, но другого варианта у него просто нет.
– Изабелла, сегодня Антуан
– Думаю, что никто. Тем более, что я никогда раньше не была в Лондоне. Но я надеюсь, месье Ревиньон, что за всем этим нет никакого криминала?
– Изабелла! Как ты могла такое подумать?! – Лицо Ревиньона тотчас изобразило искреннее возмущение. – Какой криминал! Вот тебе пригласительный билет на выставку и тысяча франков, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Полетишь самолетом, прибудешь туда раньше Антуана, и там обязательно разыграешь случайную встречу. Ты же понимаешь, что он ни о чем не должен догадаться. Если не справишься, тогда эти деньги я вычту из твоей зарплаты.
– Как? Разве я еще смогу вернуться на прежнее место работы? – рассмеялась девушка.
– Вернешься, Изабелла, вернешься. Я тебе обещаю. Разумеется, если выполнишь мое поручение.
Веры дома уже не оказалось, и Ревиньон отправился на завод. Он торопился изо всех сил; где-то в глубине души поселилось предчувствие чего-то тревожного и неприятного. На площадке у доски приказов стояли несколько человек; он заглянул через их головы с высоты своего роста. Рядом с приказом « о назначении на должность директора», висел второй, где после слов:
«приступаю к исполнению обязанностей», значилось: «своим заместителем назначаю главного технолога Ревиньона Симона». И еще приказ, отменяющий предыдущие увольнения и сокращения.
« Вот так Верочка!» – с восхищением подумал теперь уже настоящий главный технолог и помчался, перешагивая через ступеньку, наверх, откуда доносился разговор на повышенных тонах. Посреди приемной стоял покрасневший от злости Фронташе и орал, захлебываясь от душившей его злобы, на побледневшую, но сохраняющую внешнее спокойствие Верочку. Симон незамедлительно встал между ними и поднял руку над головой.
– Прекратите сию минуту кричать на женщину, – произнес он твердым голосом. – Тем более, на директора. Вас здесь никто не задерживает, вы можете уйти, и все.
– Это мы еще посмотрим, кто отсюда уйдет! – снова взревел Фронташе – Вы уберетесь отсюда через два часа – это я вам обещаю, – крикнул он уже с порога и хлопнул дверью так, что с потолка явно что-то посыпалось.
– Ну как мои первые шаги? – поинтересовалась улыбающаяся мадам Жерюмо.
– Превосходно! Я даже не ожидал и мчался сюда перепуганный, но теперь вижу: мои опасения были напрасны. И по какому же поводу так истошно орал этот негодяй?
Вера сделала жест рукой, и только теперь Ревиньон увидел белую бумажную полосу с печатью на двери кабинета бывшего зама директора. Оказывается, его не пустили в кабинет.
– Сильный ход!
– А я отправлюсь в наш банк, попытаюсь выяснить, насколько плохи наши дела, – ответила Вера. – Думаю, остаток дня пройдет спокойно, пока Фронташе будет искать моего мужа. Ему ведь придется осмотреть все парижские казино, а их, наверное, предостаточно.
– Казино в столице очень много. Будем надеяться, что Фронташе и недели не хватит, – засмеялся Симон. – А мы же постараемся уложиться в этот срок и решить основные наши проблемы.
– Да, было бы неплохо. Но я боюсь, дядя Симон, что Антуан в Лондоне так долго не задержится. А если он вернется раньше и встретится с Фронташе, то тогда все пропало!
– Будем надеяться на силу искусства, – успокаивает ее технолог, – а также на нашу удачу. «А еще также и на Изабеллу, – подумал он уже про себя. Как хорошо, что я о ней вовремя вспомнил, теперь этот негодяй Фронташе беспомощен, а у нас развязаны руки. Нет, Верочка молодец. Ну, да и я ведь тоже молодец, решил он похвалить и самого себя.
Утром Ревиньон появился на заводе пораньше, намереваясь посвятить все свое время производственным вопросам. Но через час его вызвали к директору. Обнаружено, что печать на кабинете Фронташе сорвана.
– Не стоит особо переживать по этому поводу. Я вчера в присутствии полицейского чиновника изъял все документы в портфель. Мы его опечатали и поместили в банковскую ячейку, вот шифр, поместите его в свой сейф. Я виноват, госпожа директор, но я не успел вчера вам об этом доложить. Но думаю, что нам на всех входных дверях следует поменять замки, иначе подобных сюрпризов со стороны этого комбинатора будет еще очень много.
– Значит, с взломом печати проблемы, как таковой, не возникает. Я рада. Но мне предстоит сообщить вам, месье Ревиньон, о той катастрофической ситуации, в которую попало наше предприятие. Ее мне обрисовали в нашем банке. Не сегодня-завтра наш винный комбинат объявят банкротом. Срок зависит от компании Теннисона, как только они потребуют вернуть деньги, якобы выделенные полгода назад для реконструкции завода. Вы слышали об этом?
Да, Симон не только слышал уже от Антуана, но и догадывался сам. И Вера поведала ему теперь детали. Оказывается, предприятие Теннисона в лице его представителя Фронташе уговорило Антуана Жерюмо принять от них воистину королевский дар в триста пятьдесят тысяч франков для этой самой реконструкции. Процент банка был очень низкий, естественно, Антуан не устоял, и, не посоветовавшись ни с кем, принял этот дар. Самое главное, он не сказал ничего об этом отцу, видимо, решив преподнести ему приятный сюрприз. Его можно понять: он поверил в искренность намерений своего институтского друга, который действовал по заранее подготовленному плану конкурирующей организации. Примерно через неделю эта астрономическая сумма денег, теперь уже рукой Антуана Жерюмо, была переведена на счет некой фирмы, заключившей договор на проведение работ по реконструкции. Вчера стало известно: данная фирма исчезла с финансового горизонта, а вместе с ней и триста пятьдесят тысяч франков. Это была катастрофа, и мы с Симоном не знали, как быть. Мы не знали, к кому обратиться, пока он не вспомнил об одном русском агентстве.