Верь
Шрифт:
— Кто бы говорил, — произнес брат с насмешкой.
Это сколько времени он ещё будет делать вид что меня здесь нет? Брат, называется! Шумно вздыхаю сложив руки на груди.
— О, и ты здесь! — выдал мой братец от чего-то обернувшись на меня.
Жаль только, что он не единственный меня наконец заметил. Его баба даже удивительно хмыкнула.
— Ты чего здесь делаешь? Ещё и разлеглась, как у себя дома? Сумку мою пнула, средний палец показала, мерзавка! — фыркнула эта девица, наступая на меня, словно и правда имеет право так говорить.
— Даша, не беси Дашку, —
Это он кому что сказал? Мы с тезкой, с негодованием уставились на него, судя по тому как он скривился такой солидарности от нас он не ожидал.
— Подожди, ты сказал Даша? Это что, та толстуха, твоя сестра? — произнесла Дарья с таким неверием и отвращением, что желание выдрать ей волосы заставило подняться с кровати.
— Ну да, ты что ее не узнала? — с ухмылкой произнес братец.
Как-то очень вовремя вспомнились слова мамы, как она отзывалась о выборе своего драгоценного сыночка и как говорила обо мне.
— Это на каком курорте ты была, что так похудела? — выдала эта девица под мою циничную улыбку.
— Где-то у моря, я так понимаю. Хорошо отдохнула? Пожалуй так веселилась, пока мы здесь бегали и искали тебя как дураки, пока мама в коме лежала из-за тебя. Я вот не понимаю, Кай, зачем ты ее нашел и обратно притащил к нам? Совсем что ли мазохист? Она же ни о ком кроме себя в жизни не думала!
Мой братишка, Ванечка маленький, которому я ещё с детства все своё отдавала, сказал мне такое. Ни о ком не думала? Серьёзно, это я то? Да чем я заслужила все это? Глаза начинают болеть от перенапряжения, даже тот, которым не вижу. Он смотрит на меня сверху вниз, как на падаль какую, даже его девушка растерянно хлопает глазами на его слова.
— Ваня, на колени, — слышу приказ Кая, узнаю в голосе злость.
Он чего злится, потому что его назвали мазохистом? Разве не мазохист бросится в толпу желающих его убить людей из-за такой незначительной детали, как запах?
Плечи брата дрожат, кажется Марго называла такие прямые приказы Волей альфы. Он падает на колени всего за мгновение, как подкошенный.
— Белый, ты что делаешь? — кричит альфа сука, пока я улыбаюсь с иронией. — Совсем сдурел?
— Извиняйся, — безжалостно требует мой оборотень и мне плевать чем мотивированны его слова.
— Не буду, — выдыхает брат, не моргнув и глазом.
— Отпусти его, — прошу Кая смотря на брата с грустью, — пусть уходит.
— Как пожелаешь, — отвечает оборотень и Ваня резко поднимается на ноги.
— Ты вообще сдурела? Что себе позволяешь, человечка? — завопила его альфа, удерживая брата за руку, словно он хочет меня ударить.
— Дарья, — не скрываю своего отвращения от того что мы делим одно имя на двоих, — послушай меня и вали куда подальше от моего братца.
— Даша! — рявкнул зло брат, но я не обратила внимания.
— Если нет? — бросает мне вызов тезка.
— А если нет, то запомни: обидишь мою мать — я пристрелю тебя, как собаку, страдающую бешенством.
Мы смотрели друг другу в глаза, и кажется эта глупышка начинает понимать какое «сокровище» досталось ей в руки.
— Пойдем отсюда, — шипит только Ваня,
Тоже мне, настоящий взрослый мужчина. Если он будет о ней заботится так же, как о маме, сбежит его Дарья уже совсем скоро. Провожу ладонью по лицу, словно грязь его слов с лица стираю. Косметику забыла смыть, наверное, сейчас страшно выгляжу. Хоть бы расчесалась, так забыла об этом. Умыться надо бы, да и переодеться, а то в этом домашнем как-то неловко. Собираюсь уйти к себе, привести себя в порядок, а то стыдно.
Умышлено отвожу взгляд от кровати, за что и расплачиваюсь, когда меня ловят со слепой зоны за руку и буквально усаживают на кровать. Точнее не на кровать, а на ноги и кое-что ещё спрятанное под одеялом. Даже пикнуть не успеваю, только сдавленно выдохнуть, когда меня обнимают. Откуда он знал, что мне сейчас нужно именно это? Его тепло, запах, сильные руки на талии, дыхание где-то в районе ключицы… это все мне так нужно, как воздух что бы дышать. Если это обман, я хочу обмануться. Неловко, словно пугливый ребенок обняла его за шею и положила голову на плечо. Секундная слабость — уговариваю себя, хотя и знаю, что это ложь. Мне страшно, потому что я похоже уже давно обманулась и теперь только жду, когда обман раскроется.
Глава 12. Дядя Зенон
Глава 12. Дядя Зенон.
Губы Кая касаются шеи, это даже можно назвать поцелуем. Так нежно, так желанно, как бы никогда не поцеловал тот, кого я помню и знаю. Мне хочется прямо спросить почему он так себя стал вести, до такой степени что непослушные губы немеют. По коже расходятся мурашки, сердце бешено бьется в груди, ему тесно в моем теле, а мне в его объятьях. Не потому, что не нравится, а потому что слишком боюсь услышать от него в этот раз что-то похуже.
«Жалкая».
– слышу так небрежно брошенное им оскорбление из прошлого.
Руки подрагивают, еле касаясь его футболки. Мне так тяжело, так страшно, но я все равно сижу на месте и не двигаюсь. И кто из нас мазохист? Каждое его медленное движение рук заставляет оцепенеть и не двигаться, пускай он всего лишь обнимает. У меня даже на спине холодный пот выступил, пускай и приятная — это пытка. Жду чего-то плохого, с такой силой, что это уже похоже не на паранойю, а предвкушение.
Закрываю глаза, не для того, чтобы не видеть его, просто кажется, что, если не смотреть — будет легче. В этот раз я выдержу, в этот раз плакать не буду, скорее попробую его задушить подушкой.
Где там она, где? Пальцы соскальзывают по его спине в низ, сжимают ткань наволочки. Я серьёзно собралась его душить, или это просто способ не сойти с ума? Мне не должно быть больно, должно быть все равно, но сердце ноет уже сейчас, словно не моё вовсе.
Целует шею возле уха, что невольно дергаюсь, поддавшись инстинктам. Мне даже кажется, что теперь могу освободиться с его плена, но наоборот вязну ещё больше. Дернувшись прижала руки к груди и от неожиданности открыла глаза, зря я это сделала. Чёрная дыра — его глаза, засосала так сильно, что даже не смогла пошевелиться, когда он с улыбкой легонько поцеловал в щеку.