Верь
Шрифт:
— Без понятия, откуда знает его твоя мама, но мы с ним давно знакомы, Зенон часто путешествует, навещает разные стаи.
— И что его никто не трогает? У вас же территория и другие неприятности.
— Он самый старый из живущих оборотней, думаешь кто-то в своем уме пойдет против его опыта и силы?
— И сколько ему лет?
— Никто не знает, да и зачем? — фыркает безучастно Михаил, пока мы поднимаемся по лестнице.
— Не понимаю, как он с мамой связан? К тому же…
— Что к тому же? — заинтересовался мужчина.
Пожала плечами вместо ответа, не говорить же, что у меня сложилось впечатление,
— И где же этот дядя Зенон был все это время?
— В Австралии, я так, полагаю.
— Почему там?
— А кто его знает. Он редко интересуется делами стай, одиночка же.
— Он сказал, что мой крестный отец и что избавился от мальчика, который меня в детстве обижал.
— Значит так оно и есть, он не из тех, кто бросается словами.
— Он что и правда его…
Мы как раз вошли в какой-то кабинет, так что я застыла, не зная, что делать. В центре комнаты знакомый прибор РМТ называется, в правой стенке большое окно, за ним видны компьютеры.
— Даша, мы не трогаем детей, наверное, он просто дал денег его родителям. Не будь так к нам строга. Вот там сорочка, переодевайся и ложись.
— Но все же, я не понимаю, если этот мужчина не лезет в дела других стай, то о чём выговорили? Да и какое ему дело до меня и охотников?
— Даша, переодевайся, — он остановился возле самой двери.
— Ответьте мне хоть на это, хватит отмалчиваться!
— Он сам мне позвонил на днях, спрашивал о тебе, я ему рассказал о текущих делах. Все-таки ко мнению Зенона прислушиваются, даже Ринат.
— Почему он обо мне спрашивал?
— Думаю с ним связалась твоя мама, но не знаю точно. Мне узнать? — спрашивает доктор, на что я только утвердительно мотаю головой. — Ложись, нужно тебя обследовать, как следует.
***
Кто же знал, что обследование займет целый день, при том, что господин Дмитров повсюду водил меня без очереди, почти что за ручку. На моем лице до сих пор застыла маска беспринципности, бабки в очередях нам в след плевали. Хорошо, что сейчас я могу спрятать все свои чувства за этой маской.
Мы сидим в кабинете главврача, в его кабинете. Все здесь дорого, даже стул для посетителей кожаный и с регулированной спинкой. Уже и вечер, а я так до Кристины и не зашла. А хочу ли выполнять это обещание?
— У тебя есть шансы, — в который раз повторяет господин Димитров, смотря мои рентгеновские снимки.
Неужели это так интересно, смотреть мою медицинскую карту? Сейчас он так похож на Андрея, может даже опыты на мне планирует ставить, но мне все равно.
— Шансы, — повторяю без эмоционально.
— В столице прекрасные специалисты, самое новое оборудование, тебе стоить съездить хотя бы на консультацию.
— Консультацию, — повторяю за ним снова.
— Операцию лучше проводить заграницей, хотя есть несколько отличных офтальмологов и в нашей стране. Например, профессор Ульянов…
Он говорил и говорил свою монотонную речь, но я не слушала, мои мысли были где-то очень далеко. Какая-то пустота заставила молча выслушать все советы главврача, но так и не запомнить и слова. Все время его монолога я смотрела на Михаила и при этом куда-то мимо
— Так они и правда сделали меня калекой? Ради опытов, для забавы? — задаю этот вопрос через какое-то время.
— Даша, понимаешь, — он замялся, пытаясь смягчить острые углы, — просто…
— Они просто сделали меня своей подопытной крысой, не так ли? — говорю это спокойно, вулкан в груди ещё не взорвался болью. — Ведь это написано в той книге?
— Даша…
— На какой странице? — тяну руки через весь стол, чтобы забрать ежедневник, но Михаил прячет его в ящик и закрывает ключом. — Так вот значит, как…
— Это могла быть просто врачебная ошибка…
— Они лечили перелом со смещением, как обычный, без операции. Даже не заикнулись мне об этом, а когда рука перестала слушаться — только руками развели! — сорвалась, поднимаясь на ноги. — Проблема в суставах, слишком сильно разбиты кости, говорили они мне, пока я даже ручку в руку взять не могла!
По щекам покатились злые слёзы, теперь мне совсем не хотелось сдерживать свою злость и обиду. Ну, как так? Как вообще так можно с человеком, да даже со зверем? На что они надеялись, что перебитые кости магическим образом соединятся? Моя кровь, регенерация и клетки меня не слушаются! Если я сажу, что мне срочно нужно вылечить кости этого не случиться. Раздробленные кости не могут стать на место просто так, по команде. Чуда из ничего не бывает, мне стоило это помнить, чтобы жить было легче.
— Все исправимо, — говорит Михаил и я понимаю, что он сильно в этом сомневается.
— Мой глаз, он…
— Заменим кристаллик, сделаем пересадку если не поможет, и полноценное зрение вернется к тебе. То же самое о руке, понадобится серия операций, но все будет в порядке. Спину тоже подлатаем, это и к лучшему что раны заживают быстрее. Какие-то полгода, и ты сможешь восстановиться полностью. Даже шрамов не останется, медицина творит чудеса.
Он говорил и говорил, усаживая меня обратно в свое кресло, пользуясь тем, что молчу. Что я должна сказать? Спасибо? Возразить что у меня нет денег не то что на операцию, но и на автобус? Кого на самом деле интересует моё нынешнее состояние? Родителей, брата? Теперь я кажется понимаю, почему это заботило Кая, судя по тому как упрямо господин Димитров пытался меня затащить к гинекологу. Это что они в своих испорченных головах себе придумали? Когда я категорично отказала, Михаил принял это, но помрачнел, как будто заподозрил «самое худшее». Что это именно не знаю, но зная Марго думаю далеко ее муж от нее не укатился. Но это так, мелочи на общем фоне моего негодования. За этот день я узнала новые степени стыда и разочарованности. Мне почему-то казалось, что это просто — восстановить мой глаз и руку, может просто мечтала об этом.
— Мне надо подумать, — все же произношу в конце нашего затянувшегося диалога.
— Хорошо, а пока поехали, Кай наверняка уже ждёт тебя, — сказал господин Димитров поднимаясь со своего стула.
— Не могу пока, мне нужно к Кристине, я обещала ее навестить сегодня.
— Ну хорошо, пойдем, проведу тебя.
Мы вышли в коридор, прошли мимо любопытно секретарши к лестнице. Лифт здесь тоже был, но Михаил им не пользовался, а я сама не хотела.
— А что будете делать вы, со всем этим, с охотниками? — спрашиваю у него, пока мы спускаемся ниже.