Верь
Шрифт:
— Прекрати плакать, — требует у меня шепотом в переходе, на что чисто на зло убираю руки от лица и реву ещё громче и сильней.
— Я принесу вам воды, — говорит стюардесса с натянутой улыбкой, показывая на наши сиденья.
Я хотела было сесть на то, что возле входа, но Кай усадил меня на то, что возле окна. Одно хорошо, хотя бы руку с талии забрал, правда только, чтобы силой оторвать от груди левую и в знакомом жесте взять ее в полон, перекрестив наши пальцы.
— Вот, возьмите, — подает стакан с водой девушка, но я не могу взять его, потому мой так называемый муж берет его под слегка шокированным взглядом женщины. — Может успокоительное дать?
Утвердительно киваю, пока Кай холодно отвечает за меня «нет».
— Позовите, если что-то нужно, — заторможено бормочет стюардесса
Отворачиваюсь к окну, сколько позволяет захваченная в полон рука, попить он мне так и не дал, просто держит стакан в руке. Почему он вечно поступает так? Почему стоит нам слегка наладить отношения, то он их снова портит? Абсолютно все портит! Отношения — это когда оба идут на уступки друг другу. Говорю ОБА, а не только я! И что мне теперь делать? Разводится? Что бы наказать, чтобы показать, что со мной так нельзя? Так я уже делала так, на зло, с полной самоотдачей, но он не понял, не сделал выводы. И мне казалось, что он изменился? Похоже меняюсь только я, и точно не в лучшую сторону.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Дорогие читатели, С Новым годом! Как видите, даже 1 января радую вас продолжением, так что буду рада ответному подарку в виде нажатия отметки " Мне нравится", репостов, наград и конечно же комментариев! Уже скоро конец, так что будет интересно узнать ваше мнение, как кончится эта книга и вся серия в целом?
Глава 16. Могилы. 3 часть
Столица встретила нас мелким моросящим дождем, серые тучи укрыли небосклон. Новый город, новые люди, но я не чувствую ничего. Даже его руки, так крепко сжимают мою руку не ощущаю. Если в самолёте мы не говорили, потому что было слишком много свидетелей, то в аэропорту потому что не хотели.
Тащит меня за собой, словно упирающегося ребенка, расталкивая перед нами толпу, только одним взглядом. Интересно, а на них его взгляд действует так же, как и на меня? Отталкивает и вызывает желание дать по наглой роже?
— Дарья Маркова? — спросила другая регистраторша, на контроле после посадки самолета.
О, как мне хотелось заорать ему прямо в лицо «нет», устроить истерику, но я не сделала этого. Даже не потому, что он так же удерживал за руку, или что возникнут проблемы, а потому что не нашла причины сказать это.
Мы вышли на улицу, прохладный воздух заставил на мгновение съёжится, возможно поэтому запоздало заметила, что меня отпустили. На плечи легла его куртка, даря тепло и укутывая в его запах, словно это он обнял меня. Неправильно все это, дико, я чувству все ещё бессильную ярость и злость в основном на него, но и на себя от части. Как я могла быть такой глупой? Как могла на что-то надеется и доверять?
Не реагирую на его попытку быть заботливым, даже когда поворачивается, вставая перед мной лицом. Сегодня я первый раз летела в самолете куда-то, но совершенно не помню самого полета, только то, что все два часа плакала. Лицо наверняка распухло, глаза покраснели, но я не испытываю от своего внешнего вида дискомфорта, потому что он его испытывает. С виду конечно и не скажешь, но, если приглядеться к тому, как подергиваются его пальцы, когда он, словно куклу одевает меня в свою куртку. Даже когда поправляет мои волосы, примятые воротом куртки, подергивающиеся уголки губ выдают его с головой. Резко обнимает, схватив за шею и прижав к себе. Задыхаюсь в его запахе и в иррациональном желании обнять в ответ. Кто же знал, что моя покорность, послушание и пустое повиновение выведет его из себя куда быстрее, чем слезы. А нет, показалось…
Отстраняется с бесстрастным выражением лица, снова пытается меня взять за руку, но я прячу ее за спиной.
— Хватит! — говорю слишком резко, так что люди на нас оглядываются.
Поднимаю на него взгляд, ему в одной футболке и джинсах похоже совсем не холодно. Глаза как будто поменяли цвет, не на красный, а на цвет бушующего моря, такой серо-голубой, я бы даже сказала грязный.
— Рука болит, — говорю, опустив взгляд, — я никуда не убегу.
Смотреть на него сейчас тяжело, потому как несмотря на то, что очень на него зла, желание обнять и
— Благодаря тебе, мне некуда убегать, — бросаю с ироничной насмешкой.
Правда это или нет, не имеет значения, просто хочу, чтобы ему было больно, так же как и мне. Судя по скрежету его зубов, он скорее разозлился, чем почувствовал боль, но промолчал. За руку не взял, за талию приобнял и почти потащил за собой в сторону припаркованных такси. Разве за нами не должна была приехать машина, как сказал Михаил?
— Как будто в прошлый раз тебя это остановило, — говорит тихо, но с явным укором, усаживая меня в такси.
Молчу, пока он снаружи забрасывает сумку в багажник и говорит с таксистом. Садится не рядом со мной, а на переднее сиденье, что слегка меня удивляет. Машина трогается с места, а я смотрю на этого наглеца борясь с желанием дать ему по затылку собственной сумочкой.
— Впервые в столице? — спрашивает пожилой грузин, водитель такси, смотря почему-то на меня.
— Да, — говорю, отворачиваясь к окну и тем самым давая понять, что не хочу разговаривать.
За окном мелькают улицы, дома со старинной архитектурой. Когда-то очень давно я мечтала стать архитектором и построить дом для нас с родителями. Большой, красивый, с садом и огородом. Тогда мы жили в маленькой однокомнатной квартире, не удивительно, что я мечтала об уголке, где можно было спрятаться от пьяного отца и ругающихся родителей. По сути я мечтала создать свою собственную крепость, куда бы не добрались остальные люди, но для родных там тоже было место. Я могла часами развлекать себя построением своей фантазии, от окон до маленькой вазочки с розовыми розами на зеркале. Мне нравилось мечтать, куда больше чем по-настоящему жить. Даже сейчас прислонив лицо к холодному стеклу рисую пальцем по стеклу рисунок, вместо того что бы жить.
Похоже по-настоящему сменить свою натуру не получится, я навсегда останусь слабой и не пригодной к настоящей жизни мечтательницей, но мне почему-то нет до этого дела.
Перевожу взгляд от окна на затылок одного упрямого болвана. Возможно из-за него?
Машина остановилась, рассеянно осмотрелась по сторонам в поисках вывески какой-нибудь клиники, но мы остановились возле торгового центра. С чего это вдруг? Кай открыл дверь и собрался выходить, дернула следом за ним дверь, но он остановил меня.
— Сиди здесь, — приказал так, как будто я ему собака какая. — жди меня.
Ушел хлопнув дверью и сразу направился в торговый центр. Что ему там понабилось?
— Парень твой? — спрашивает через несколько минут водитель. — Поссорились?
— Хуже, — отвечаю ему посматривая на вход в торговый центр, — поженились.
Мне показалось таксист хохотнул, но он так быстро отвернулся, что списала это на галлюцинацию. Кай вернулся только минут через двадцать, когда и я, и таксист, уже начали нервничать. Мужчина наверняка потому, что подумал, что я ему не смогу заплатить. Я же потому что было такое чувство что он просто свалил. Вернулся с двумя огромными букетами белых роз. У меня даже челюсть отвисла, когда, открыв дверь он положил на заднее сидение рядом со мной эти букеты, а затем сел все так же спереди и скомандовал ехать. Если быть с собой честной, показалось, что один из букетов мне купил, даже несмотря на то, что мне никогда цветов никто не дарил, даже на восьмое марта. Видать я не из тех женщин, которым дарят цветы. Отворачиваюсь от пахучих цветов, даже рукой нос прикрываю. Машина трогает с места, и мы снова куда-то едим, а я не спрашиваю куда, мне совершенно не интересно, как и то, для кого он купил цветы. Они мозолят глаза, смотрю на них время от времени и невольно считаю бутоны в букете. В каждом по пятьдесят, что странно. Разве не дарят четное количество цветов только покойникам на могилу? Стала пересчитывать, но получилось, как и раньше, а затем мы приехали. Машина остановилась возле ворот кладбища, и я честно не знала, как реагировать, когда Кай вышел, молча забрал букеты и ушел, не сказав и слова. Что это происходит? Что мне делать?