Вера Алентова. Москва слезам не верит…
Шрифт:
В разные годы дипломы выпускникам вручали здесь Ольга Книппер-Чехова, Сергей Бондарчук, Иннокентий Смоктуновский. В Школе-студии преподавали Алла Тарасова, Павел Массальский, Михаил Тарханов, Василий Топорков.
«Руководителем курса у нас как раз был Василий Осипович Топорков, и хотя появлялся он очень редко, любое общение с ним было счастьем. Он, кстати, поставил у нас старинный водевиль „Воздушные замки“, где были заняты и я, и Володя – это был наш дипломный спектакль», – рассказывает Вера Алентова.
Владимир
«…я обещал: „Ничего. У нас все будет. Я тебя и в Париж отвезу, и виллу тебе куплю“…»
В разное время ректорами здесь были Василий Сахновский, Вениамин Радомысленский, Николай Алексеев, Вадим Крупицкий, Олег Табаков, Анатолий Смелянский, с 2013 года – Игорь Золотовицкий. Особый мир, сплоченная семья со своим укладом, традициями, воспитанием – вот какой увидели alma mater вновь прибывшие студенты Вера Алентова и Володя Меньшов.
«Для того, чтобы иметь право учиться здесь, нужно было отринуть прошлое, забыть себя вчерашнего, измениться как внешне, так и внутренне. Все здесь было другое: стены, люди, манера поведения, – вспоминает Владимир Валентинович. – Как и тогда в общежитии ВГИКа, я понимал, что это моя среда».
Только вот среда эта никак не желала принимать Владимира Меньшова, и он изо всех сил пытался оправдать, заслужить, дорасти, стать интеллигентным человеком. Раз в месяц Володя покупал пластинки, слушал классическую музыку и уже очень скоро стал узнавать произведения Бетховена, Шуберта, Шопена. Он посещал музеи и продолжал много читать, ходил в театр, знакомился с актерами.
«За весь период обучения в институте я посмотрел около двухсот спектаклей. Помню, какое неизгладимое впечатление произвели на меня чеховские „Три сестры“, поставленные во МХАТе. Творчество тогда стояло во главе угла. Но прошли годы, и вот все публикации к очередному юбилею Андрея Вознесенского сводятся к тому, как Хрущев устроил ему разгон. Разве только это можно написать о поэте? Многие шестидесятники главным своим достоинством стали считать не творческий процесс, а борьбу. Я ни в коем случае не идеализирую то время – в нем было много политической конъюнктуры, и все-таки…»
«Молодость – время самых смелых надежд и ожиданий, – уверена Вера Алентова. – Будучи студентами, мы верили, что благодаря нам у МХАТа откроется второе дыхание, с нас начнется новый жизненный цикл театра. В этом не сомневался ни один лицеист. Мы много трудились, боялись что-нибудь пропустить. Время нашего поступления в институт совпало со счастливым периодом Оттепели. Страна словно оттаяла, раскрылась, очнулась ото сна. Ликуя, встречала она вернувшегося из полета в космос Юрия Гагарина. Не так давно открылись „Таганка“ и „Современник“. Молодые Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский читали свои стихи в Политехническом и у памятника Маяковскому. Это было время, когда молодые люди тянулись к знаниям, стремились быть в курсе всего происходящего, старались иметь на все свою точку зрения – иначе было стыдно».
Как ни тянулся, как ни старался Володя Меньшов соответствовать выдвигаемым педагогами и им самим требованиям, наставники упорно не замечали в нем божьей искры. Совсем иного мнения придерживались они о Верочке, которой прочили блестящее будущее в искусстве.
«Я еще не была влюблена в Володю. Мы только начинали грызть гранит науки, репетировать, дружить, – рассказывает Вера Валентиновна, –
В одном из своих интервью режиссер рассказывает:
«Попал я в Школу-студию мальчиком… недовоспитанным. Уроки манер, которые давала нам княгиня Волконская, носили для меня инопланетный характер. Как сесть, как встать, как склониться над женской рукой… Даже не знаю, каким бы я стал, если бы не поступил в институт. Думаю, что и фильмов, которые снял, без этой школы не случилось бы. Владимир Меньшов образца 1961 года и Владимир Меньшов сегодня – два абсолютно разных человека.
Поступив, я жил в одной комнате с Андреем Мягковым и еще двумя ленинградцами. Мы с Андреем не ссорились, не ругались, просто были разной группы крови. Не выдержав изящных насмешек своих соседей, через год я вынужден был переселиться, поскольку ответить им не мог».
«Во время обучения в школе-студии Андрюша был очень талантливым мальчиком, – рассказывает Вера Алентова. – Пожалуй, самым талантливым на курсе. Он не боялся сцены, этюды щелкал как семечки. Наше неформальное общение сводилось к „привет-пока“, а после выпуска прекратилось совсем. В этом смысле у нас был сложный курс. Среди нас было много индивидуальностей, а индивидуальность очень редко контактирует с другой индивидуальностью. А вот у Андрюши, похоже, компания сложилась хорошая. Их называли „ленинградцами“ – Рогволд Суховерко, Володя Салюк и сам Мягков. Они понимали друг друга, говорили на одном языке».
Андрей Васильевич Мягков – советский и российский актер театра и кино. Народный артист РСФСР (1986). Лауреат Государственной премии СССР (1977). Писатель в жанре детектива
Однокурсники помнят, что даже в выходные дни, свободные часы, когда все пили, ели, спали, жили вольной студенческой жизнью, Володя Меньшов все время что-то читал, писал, репетировал. Он увеличивал шансы найти свое место под солнцем постепенно, мало-помалу. Не выходило по части актерского мастерства, Володя стал интересоваться режиссурой.
«Только после тридцати стала складываться и актерская, и режиссерская моя судьба».
Но это после, а до тех пор… Как это важно, когда в мире, в котором, кажется, никто не верит в тебя, твой талант, твои способности, когда и ты сам начинаешь сомневаться в себе и каждую свободную минуту занимаешься самоедством, находится человек, который поймет, поддержит, приободрит.
В случае с Владимиром Валентиновичем этим человеком стала его однокурсница Вера.
«Вокруг намекали, как я нехорош собой: и ноги кривые, и фигура не та. И вдруг она выбрала меня – другом, приятелем. Вера была ослепительно красива, мы много разговаривали с ней. Она проявляла интерес. Это навело меня на мысль: не перейти ли на новый уровень отношений? Не попытаться ли поцеловать ее? Роман наш разворачивался зимой. В общежитии полным ходом шел ремонт, долго гулять в парке было холодно, но комнаты первых двух этажей были открыты. Можно было подняться наверх, пить чай, вести многочасовые беседы. Думаю, не случись этого ремонта, наши отношения развивались бы совсем иначе».