Вера для Сокола
Шрифт:
— Это хобби, — отмахивается друг, — выгодное во многих направлениях. Кстати, ты вчера в каком направлении сразу с двумя ушёл?
Значит заметил…
— В направлении больнички.
— В смысле?
— В смысле: можешь оставить идеи о приятном тройничке, если на него намекаешь. Подруге Веры стало плохо, пришлось её на промывание желудка везти. Я уж грешным делом подумал, не подмешивают ли в твоём заведении барышням в бокал чего-нибудь?
— Обижаешь… — тянет Вадим, хотя по нему не скажешь, что он обижен. —
— Хорошо раз так.
— А что Вера? Одной-то ладно, плохо стало, а вторая?
Смотрю на Вадю и приподнимаю брови. Молча и без комментариев. Тот понимает и снова усмехается.
Ладно, мы что, подростки друг у друга детали о бабах выпытывать?
Когда часом позже выруливаю на трассу с раздолбанной грунтовки, думаю, что очень хочется услышать голос Веры. Мягкий и нежный. И только ночное время на часах меня останавливает от звонка. Спит, небось, малышка. Одна…
Пока одна.
«Соколов… ну, опять мысли ни о том. Ну, ни о том!»
Глава 9
В пятницу во второй половине дня мне велено явиться на семейный обед. До родительского дома трансфер обеспечивает старший брат.
— Кто на сей раз? — спрашиваю, садясь в машину и пристёгивая ремень безопасности под пристальным взглядом Севы.
Тот кивает одобрительно и газует так резво, что меня вжимает в сиденье.
— Полегче, пижон.
— Прости, за неделю ещё не привык, — посмеивается Всеволод.
У него новая чёрная крутая тачка. Какой-то спорткар. Игрушка, словом.
— Не привык? — ворчу, любя. — Скажи лучше, что тебе это нравится.
— Нравится, — кивает он. — А кому бы не понравилось это стадо лошадок под капотом?
— Я ничего в этом не понимаю, можешь не втирать, — поднимаю руки, прося обойтись без подробностей.
У меня два брата, правда, с приличной разницей в возрасте, которая, конечно, с годами сотрётся. Но даже сейчас, если они начинают трепаться на мужские темы: спорт и тачки, у меня уши в трубочку. Никогда не любила ни первое, ни второе.
Мы довольно быстро выбираемся из Москвы. Сева гонит какими-то тайными тропами, минуя самые оживлённые магистрали, где в этот час уже пробки во все стороны. По пути узнаю, что у нас ожидаются какие-то очередные отцовские партнёры. Скукота, словом.
— Ну ты там зачем мне понятно. А я каким боком сдалась?
— Вариант, что родители соскучились, не рассматривала? Ты две недели дома не появлялась.
Я действительно выпала из семейной жизни. Иногда звонила маме, но приезжать отказывалась, ссылаясь на занятость по учёбе. На самом деле, конечно, я была вся в делах, но не в учебных, а в сердечных. Только ни мать, ни отца пока посвящать в них не собиралась.
— А тебе уже обо всём доложили?
— Я то, в отличие от тебя, отца вижу несколько раз в неделю. Бери
— Ты работаешь в семейной фирме, а я, навряд ли, когда-то войду в наш бизнес. Что мне там делать? Офис-менеджером прозябать? Всё равно будут сплетничать, мол, босс пристроил дочку по блату. Не хочу, — обрубаю серьёзно.
Отец предлагал мне выйти на короткий рабочий день на несколько часов в неделю, если будет желание, без ущерба учёбе, естественно, но я уже для себя твёрдо решила: когда захочу устроиться на работу, пойду куда угодно, только не к папе. После окончания университета — пожалуйста. Если будут нужны мои знания и помощь, с радостью, но не сейчас. Это больше напоминало блат и баловство, чем что-то самостоятельное и серьёзное.
Позже, за ужином мне всё становится понятно. Я стараюсь улыбаться партнёру отца и не метать слишком уж гневные взгляды на родителей. Сева сидит с покер-фейсом, хотя ему тоже всё очевидно.
— Илья, можешь подробнее рассказать про учёбу в Швейцарии, что понравилось, что нет? Может, и мы подумаем насчёт семестра за границей, да, Верунчик? — смотрит на меня Ульяна Дмитриевна.
А я перевожу взгляд с матери на этого Илью, сына партнёра, которого мне без всяких сомнений, сейчас пытаются сосватать.
— Я не планировала выезжать куда-либо учиться. В Москве полно престижных университетов, покруче всяких там Швейцарских, — заявляю с вызовом.
У Ильи тёмные волосы и серые глаза, красивый волевой подбородок, да и в целом лицо, которое можно назвать породистым. Лёгкий загар намекает на недавний отпуск где-то на море.
— Конечно, — мягко улыбается Илья, — в нашей столице самые лучшие учебные заведения, а Швейцария — это просто опыт. Проживания за границей, соприкосновения с другой культурой, самостоятельной жизни, в конце концов.
Он, в общем-то милый, старше меня лет на пять, вежливый и обходительный, но раздражает меня своим присутствием, потому что я ненавижу, когда мне что-то навязывают.
Однако под серьёзным взглядом матери смягчаюсь, понимая, что начинаю переходить грань. Если не начну разговаривать вежливо, меня ждёт серьёзная беседа а-ля «где твои манеры». Глотки свободы, которые получаю, мне слишком дороги. Так что перспектива насильственного возвращения в родительский дом под пристальный надзор совсем нежелательна.
После основных блюд, мать отправляет меня на кухню за сладким для чая. Я с удивлением смотрю на неё, но подчиняюсь. Ладно… если ей надо, чтобы я поухаживала за гостями, сделаю. Спасибо, что ничего печь и шить не заставляют, чтобы продемонстрировать, какая умелица и рукодельница взрастилась в семействе Сергеевых.
На кухне я делаю несколько вдохов-выдохов, чтобы успокоиться и сбросить напряжение. А потом ставлю поднос на стол и заглядываю в холодильник, чтобы понять, что у нас там на десерт сегодня.