Вера Ермолаева
Шрифт:
«Первое понимание – всегда скрытое ощущение, и трудно его выразить…» [24]
Во второй половине 1910-х годов художница сблизилась с группой молодых живописцев, объединившихся в «Союз молодежи», выставки которого собирали представителей различных направлений авангарда: кубофутуристов, художников круга Ларионова, сторонников «органической культуры». В 1910-е годы Вера Ермолаева была еще слишком юной, чтобы серьезно включиться в художественный процесс. Можно предполагать, что ее раннее творчество отразило ту молниеносную смену стилей и направлений, которую испытал русский авангард. Она увлекалась примитивом, народным и древнерусским искусством. Об ее интересе к французскому модернизму в шутку сообщается в Ассиро-Вавилонском выпуске журнала «Бескровное (Безкровное) убийство»: «Как чистая, светлая ассиро-вавилонская девушка [Ермолаева – А.З.], которая всегда занималась только импрессионизмом; которая под словом «кубизм» понимает игру в кубики, а «футуризм» считает каким-то отверженным видом туристического спорта, вынудившим публику произносить его не иначе как с приставкой «фу», привлекла собой внимание Максима – злого ассирийского божества [Ле Дантю – А.З.]» [25] .
24
Из
25
См. док. Ле Дантю 10.
Портрет неизвестной. Около 1915
Известно несколько учебных штудий, выполненных у Бернштейна. Это натюрморты, наброски мужских фигур и торсов, а также женского портрета. Последний близок одному малоизвестному произведению Ле Дантю – эскизу портрета Катерины Ивановны Туровой [26] , вероятно, тоже родившемуся в мастерской в Новом переулке [27] . Рисунки обнаруживают сходство не только в общем ощущении пространства, в протокубистической пластике лица и фигуры, но и в композиции и ракурсе модели.
26
Сер. 1910-х гг. Б., граф. кар. 34, 4 x 21,2 // РГАЛИ. Ф. 792. Оп. 3. Д. 15. Л. 50.
27
Московский исследователь Давид Бернштейн предположил, что набросок послужил «рабочим» материалом для создания пластического портрета – «рельефа». (Бернштейн. С. 214) Скорее всего именно о нем Ермолаева спрашивала у Ле Дантю: «Очень хотела бы видеть портрет Кат. ерины Ив. ановны, а главное, меня интересуют пластические вещи и вещи красками, писанные после них. Будете ли Вы писать Ек. атерину Ив. ановну?» // РГАЛИ. Ф. 792. Оп. 1. Д. 6. Л. 50.
Часть рисунков, возможно, легла в основу созданного в сезаннистской манере «Портрета неизвестной» (Иркутский художественный музей имени В.П. Сукачева, около 1915). Кроме Сезанна источником этого полотна можно назвать известную работу Пикассо «Дама с веером» (1909) из собрания С. Щукина. Общим является не только мотив веера, близкое композиционное построение, но и пластическая кубистическая организация масс, наиболее точно переданная в лице модели, в трактовке угловатого, резко развернутого торса, в складках длинной юбки, создающих особый линейный ритм. Применены широкие плоскости открытого цвета – синего и зеленого. У Пикассо Ермолаева частично заимствовала тот интенсивный изумрудный цвет, который будет часто использовать в гуашах конца 1920-х годов. В «Портрете неизвестной» во многом сохранены реалистические черты – система кубизма воспринята скорее декоративно, поверхностно, а не через внутреннее построение объекта.
Свое образование Вера Ермолаева продолжила в Париже [28] . В 1910-е годы в среде представителей авангардного направления этот город имел статус особого художественного центра. Здесь оказались М. Шагал, А. Экстер, Н. Альтман, А. Архипенко, Н. Удальцова. Где и у кого собиралась учиться Ермолаева, неизвестно. Ясно одно: ее не привлекала классическая живопись, не восхищало великолепие французских музеев. Через год она поделилась своими впечатлениями с Ле Дантю: «Одно недоумение, помню, вынесла в прошлом году из леса статуй в Лувре. Вообще Лувр больше напоминает чердак, куда свалены не хлам, а chef-d’oeuvres [шедевры], предоставленные сами себе к счастью и к несчастью их» [29] . Художницу поразили полотна Сезанна, Пикассо, Брака, Дерена, но пробыла она в Париже недолго и из-за начавшейся Первой мировой войны вернулась в Россию.
28
Этот факт подтверждает поздравительная записка Ермолаевой, адресованная М. и Е. Добужинским. Поздравление было отправлено 25 апреля 1914 г. из Парижа. // ОР ГРМ. Ф. 115. Д. 137. Л. 1.
29
См. док. 11, 12.
Упомянутый здесь Михаил Ле Дантю, принадлежавший к радикальному крылу «Союз молодежи», сыграл немаловажную роль в определении художественных приоритетов Веры Ермолаевой. Он помог развиться ее живописному дарованию, понять качества декоративности в живописи, научил строить цветом форму. В письмах из Сибири Ермолаева делилась своими творческими планами и вопросами: «То, что зимой было ясно, <…> теперь превратилось в ряд путанных убеждений, нелепых и прочных. <…> главное, меня интересуют [Ваши] пластические вещи и вещи красками, писанные после них. <…> Это всё так интересно и сложно, особенно плоскости в живописи, плоскости и рельефы, к[а]к они должны быть, настолько реальны и когда нужны? К[а]к у кого они решены. Всё надо решить к зиме». «Пишу nature morte из фонаря, коробочки с кильками на тарелке и очищенного огурца с длинной извилистой кожицей. Надо, чтобы коробочка была сделана синим, рыбы внутри тоже и тарелочка кружком, на всём этом прямая ножка фонаря – коричневым. Совсем, конечно, не так, но надо, чтобы было среднее между nature mort’ами Дерена и тем, как я хочу». «Потом тут есть отличное место в лесу, которое надо будет зарисовать и потом постараться написать черным, голубым и зеленым» [30] .
30
Там же.
Важная черта, определившая самосознание Ермолаевой-художника, – это острое, повышенное внимание к природе, обращение к ней на глубинном уровне, как к источнику понимания законов, на которых основывается искусство. В русле этой тенденции развивались художественно-философские искания таких редких индивидуальностей, как М. Матюшин, Е. Гуро, П. Филонов. Ермолаевой природа помогла «развязать узел противоречивых проблем живописи». «Мы с братом прошатались почти целую неделю, плавали, плутали <…>. В нашей поездке по реке было и особенно, и страшно. Она-то и помогла мне распутаться в этом изводящем третьем измерении в картинах. Не знаю, к[а]к изъяснить Вам заключение, к кот[орому] пришла, потому что первое
31
Там же.
«Памятники старины суть материал исторический, характеризующий быт народа» [32]
В начале века мастера различных направлений стремились постичь тайны древних и примитивных культур. Был развенчан миф о «черном лике» иконы, живописцы обратили внимание на оригинальные крестьянские изделия – вышивку, расписные прялки и подносы, самовары и поставцы. Чтобы познакомиться с историей древнего искусства, Ермолаева поступила вольнослушателем в Археологический институт (1915–1917) [33] . Это учебное заведение привлекало многих «левых»: В. Матвея (с 1912 года), Н. Бурлюка (с 1917 года), В. Бубнову, а также членов группы «Бескровное убийство» – Н. Лапшина (1911–1912), М. Ле Дантю и Я. Лаврина (с 1915 года).
32
Н.В. Покровский. Памятники христианского искусства и иконографии. СПб, 1910. Цит. по: Покровский Н.В. Памятники христианского искусства и иконографии. СПб, 1999. С. 14.
33
См. док. 14, 15.
Особенно запомнились Ермолаевой блестящие лекции профессора Н. Покровского о культуре и искусстве Древней Руси [34] . Студенты института совершали увлекательные путешествия в древние русские города – Новгород, Москву, Владимир, Суздаль, Юрьев-Польской, Переяславль, Углич, Тверь.
«Все лица, не понимающие и не оценившие «Безкровного убийства», считаются пожизненными непроходимыми ослами…» [35]
34
Николай Васильевич Покровский (1848–1917) – выдающийся ученый, специалист в области иконографии христианского искусства, доктор церковной истории, основатель Церковно-археологического музея Петербургской духовной академии, автор капитальных исследований о византийских и древнерусских памятниках («Страшный суд в памятниках византийского и русского искусства» 1887 г., «Стенные росписи в древних храмах, греческих и русских» 1889 г., «Евангелие в памятниках иконографии» 1892 г., «Очерки памятников православного искусства и иконографии» 1904 г.). С 1877 г. преподавал в Археологическом институте христианскую археологию, с 1898 по 1917 гг. являлся его директором.
35
Из Объяснительной записки О.И. Лешковой. 1935 г. // РГАЛИ. Ф. 794. Оп. 1. Д. 182. Л. 1.
В 1914 году из дружеских встреч возник кружок «Бескровное убийство» («Безкровное убийство») [36] . Его членами были М. Ле Дантю, В. Ермолаева, Е. Турова, О. Лешкова [37] , Н. Лапшин, уже выставлявшийся на известной ларионовской выставке «№ 4» в 1914 году в Москве, и его двоюродный брат Н. Янкин. Интересы этого кружка [38] были сосредоточены на выпуске шуточного футуристического журнала, десять номеров которого вышли в свет в течение 1914–1916 годов [39] .
36
Фотография тех лет «изображает одно из не очень организационных собраний, имея цель инсценировать на страх добрым родственникам „стрррашную богему“». На снимке почти все участники «Бескровного убийства»: Н.Ф. Лапшин, Е.И. Турова, М.В. Ле Дантю, Р.Г. Левинсонд, О.И. Лешкова и В.М. Ермолаева // ОР ГТГ. Ф. 90. Д. 815. Л. 1.
37
См. док. 19.
38
Один из первых выпусков «О возврате в лоно» был похож на листовку и представлял всех членов артистического кружка, собравшихся в Петербург после летних каникул. Вера Ермолаева была изображена возвращающейся из Сибири верхом на мамонте с томиком Маркса в руках.
39
Итальянский исследователь М. Марцадури полагал, что «название «Бескровное убийство» намекало на судьбу искусства, ставшего болтовней, сплетней, шуткой, игрой». «В этом журнале, почти неизвестном, предвосхищается та абсурдистская линия, которая расцветет в произведениях Вагинова и обэриутов» // Марцадури. С. 35. Возможно, имя группы не было изобретено ее членами, а заимствовано из криминальной хроники. В 1909 г. в Петербурге стало известно о скандальном преступлении, получившем название «бескровного убийства». Дочь генерал-майора Вера фон Вик в порыве ревности облила кислотой свою соперницу Елизавету Рубахину. Через полгода суд оправдал преступницу. Дело получило широкий резонанс. В 1914 г. были изданы записки фон Вик, рассказывающие ужасную историю ее жизни. Вероятно, это стало известно будущим «бескровным убийцам» и было взято «на щит». Такой принцип названия соответствовал позиции журнала – откликаться на самые незначительные, но курьезные события жизни.
Своим внешним видом он напоминал футуристические сборники, явившиеся в середине 1910-х годов одним из полигонов для авангардных экспериментов [40] . Брошюры состояли из больших листов бумаги, иллюстрации делались с помощью гектографа, затем приклеивался текст, напечатанный на машинке. В «Бескровном убийстве» был соблюден один из основополагающих принципов футуристической книги – единство трех составляющих: писателя, художника и издателя. Автором текстов и «издателем» была Лешкова, художниками-оформителями – Ле Дантю, Ермолаева, Лапшин и Янкин.
40
См. об этом: Марцадури; Гурьянова; Бернштейн; Заинчковская А.Н. «Бескровное убийство» и ранний период творчества В.М. Ермолаевой // Оттиск. Ежегодный альманах печатной графики. СПб, 2001. С. 43–45; Заинчковская А.Н. «Бескровное убийство» и игровая традиция» // Русский авангард и проблема экспрессионизма. М., 2003.