Вера Ермолаева
Шрифт:
Декорационная система «Огородника» строилась на сочетании живописного панно со сценическими костюмами. Целью спектакля было воссоздание русских народных представлений в духе «площадного театра». Эскизы отличает яркая и красочная цветовая гамма с использованием локальных цветов – зеленого, синего, желтого, вероятно, соответствовавшая праздничному, ярмарочному характеру предполагаемого спектакля. Беглая, уверенная линия, строящая форму, говорит об освоении кубистической культуры. Легкая, импровизационная манера исполнения близка тому декоративному варианту кубизма, который получил широкое распространение в русском искусстве середины – второй половины 1910-х годов у Н. Альтмана, Ю. Анненкова, В. Ходасевич.
Театр являлся одной из главных сторон деятельности «Союза молодежи», и интерес к нему постоянно подогревался его председателем, Левкием Жевержеевым. По своей «народной» специфике эскизы, созданные Ермолаевой для «Огородника», упрощенно, ярко, декоративно продолжали линию «лубочной» сценографии «Хоромных действ» Союза. В отличие от ретроспективизма «Мира искусства» или театра Евреинова, «Союз молодежи» впервые обратился к балагану, фольклору, народному искусству. «Хоромные действа» <…> открывали перед декораторами путь к освоению народной традиции, к жизнеутверждающей балаганизации театра» [100] . На страницах газеты «Искусство коммуны» Иосиф Школьник призывал «развернуть и уничтожить то, что называется сценой; не сцена, а глыба, тяжесть, висящая над человеком. <…> Театр должен развернуть живописную красоту, до сих пор гаснувшую по чердакам. <…> Наши улицы и площади должны озариться самобытным искусством. <…> К ближайшему празднику мы создадим балаганы и карусели, сила цвета и форма которых докажет красоту подлинного пролетарского творчества» [101] .
100
М. Эткинд. «Союз молодежи» и его
101
И. Школьник. О задачах театральной живописи // Искусство коммуны. 1918. № 3. Л. 2
14. Эскиз декорации к пьесе К. Ляндау «Как огородник двух министров обманул и на царевне женился». 1918
Постановка планировалась на сцене Эрмитажного театра, который секция получила для осуществления своих драматургических экспериментов [102] . Были приглашены известные режиссеры В. Мейерхольд, В. Соловьёв, С. Радлов, а к оформлению сцены на конкурсной основе «привлекались художники всех направлений – М. Шагал, А. Головин, И. Школьник, М. Добужинский, Ю. Анненков [103] . Однако вследствие финансовых затруднений пьеса Ляндау так и не увидела сцены, а сама Вера Михайловна Ермолаева в апреле 1919 года оказалась в Витебске. Начался новый этап ее биографии, во многом определивший вектор дальнейшего творческого движения.
102
30 августа 1918 г. на заседании ТДС Школьник предложил «использовать для постановок Троицкий театр как оборудованный», но предложение осталось неосуществленным из-за «сложностей с передачей театра в ведение секции со стороны актеров» и «больших затрат на ремонт» // ЦГАЛИ СПб. Ф. 62. Оп. 1. Д. 1. Л. 12. «На заседании Коллегии по делам искусств и художественной промышленности 14 января Школьник сделал краткое сообщение об Эрмитажном театре, в котором нужно провести сравнительно небольшой ремонт и приступить к опытным постановкам совместно с театральным и музыкальным отделами. Театрально-декорационная секция наметила ряд постановок для районных театров. Секция при этом исходила из того соображения, что декорации должны быть передвижными, однако ими можно пользоваться и для Эрмитажного театра. Подробный доклад о намеченных театрально-декорационной секцией постановках сделал Жевержеев. Всего предполагалось подготовить пять постановок для районных театров и три для Эрмитажного театра. При выборе пьес руководствовались репертуаром, составленным театральным отделом» // Искусство коммуны. 1918. № 3. С. 28)
103
Жизнь искусства. 1919. № 139–140. С. 2.
«Витебская Джоконда»
15 апреля 1919 года по заданию Отдела ИЗО Наркомпроса Вера Ермолаева была направлена преподавателем [104] в Витебское Народное художественное училище, созданное Марком Шагалом [105] . Школа, открывшаяся в конце 1918 года, объединила многих известных художников: М. Добужинского, И. Пуни, К. Богуславскую, Ю. Пэна, К. Малевича. Позже Вера Зенькович [106] вспоминала, что Шагал был дружен с Ермолаевыми [107] . В 1900-е годы он иногда гостил в их родовом имении под Саратовом. В училище благодаря Шагалу за Ермолаевой закрепилось прозвище «витебская Джоконда» из-за ее необыкновенно притягательной и немного таинственной улыбки.
104
См. док. 24.
105
См. об этом: Малевич о себе; Горячева; Жизнь искусства; Ермолаева в Витебске; Великая утопия; Малевич в Витебске; Bowlt. P. 256–286; Shadova.
106
Вера Владимировна Зенькович (1906–1985) – живописец, график, иллюстратор. Училась на графическом факультете ВХУТЕИНа у В. Конашевича, К. Петрова-Водкина, Е. Кругликовой, Д. Митрохина. В 1930-е гг. работала в издательствах Детгиз, Госиздат, Ленинздат. Ученица В. Ермолаевой. Вместе с ней она ездила в Пудость в 1932–1933 гг. После смерти Ермолаевой Зенькович сохранила некоторые ее работы.
107
Воспоминания Веры Зенькович были пересказаны мне Б. Сегаль, за что приношу ей свою благодарность.
Художница стремилась в Витебск, чтобы соединиться с единственным оставшимся членом своей семьи, – ее старший брат после весенней амнистии 1917 года приехал в Витебск.
22 апреля 1919 года [108] открылась живописная мастерская, кроме того, Ермолаева заняла должность товарища директора ВНХУ. В качестве последнего она замещала Шагала во время его многочисленных командировок в Москву. В маленьком провинциальном городке художница развила бурную деятельность. Вместе с Любавиной и Коган она продолжила собирать оригинальные вывески для Городского музея. По ее инициативе появился школьный музей. 7 октября 1919 года Ермолаева была выбрана членом Художественного совета Витебского губотдела Всерабиса, который стал источником заказов вывесок, плакатов, декораций для студентов и педагогов училища [109] . По заданию Витебской Комиссии по охране памятников старины и искусства зарисовывала памятники Витебска [110] . В мае 1919 года она приняла участие в конкурсе «декораций Народных театров с эскизом «Фабричного города»» [111] , а также оформила постановку «Царь Иоанн Фёдорович» для Городского театра, самой большой сценической площадки Витебска [112] .
108
Собрания // Витебский листок» 1919. № 1099. С. 4. В списке служащих ВНХУ от 30 июля 1919 г. значится, что Ермолаева состояла в должности преподавателя живописно-рисовальной мастерской с 1 апреля 1919 г. // ГАВО. Ф. 101. Оп. 1. Д. 12. Л. 12.
109
См. док. 25.
110
Из Протокола № 8 заседания Витгубкомиссии по охране памятников старины и искусства от 15.03.1921 – ГАВО. Ф. 1947. Оп. 1. Д. 5. Л. 9.
111
Конкурс на декорации народных театров // Витебский листок. 1919. № 1234. С. 2. Эскизы, по всей видимости, не сохранились.
112
«Коммунальной мастерской приступлено к созданию новых декораций к Царю Иоанну Федоровичу по эскизам художника В.М. Ермолаевой» // Просвещение и культура. Витебск. 1919. № 4. С. 2.
С приездом Малевича началось тесное сотрудничество двух художников, продолжавшееся вплоть до 1926 года. Ермолаева была среди организаторов группы Уновис (Утвердители нового искусства) в январе – феврале 1920 года. Уновис был «призван идейно и практически обеспечить появление новых форм жизни через искусство» [113] . Ученики школы (А. и М. Векслер, И. Гаврис, Е. Магарил, Г и М. Носковы, Н. Суетин, Л. Хидекель, Л. Циперсон, И. Червинка, Л. Юдин, И. Чашник, Л. Лисицкий) ставили своей целью разработку под руководством Малевича принципов супрематизма и их практическое применение в различных сферах художественного творчества – в архитектуре, декоративно-прикладном искусстве, полиграфии и городской среде.
113
Цит. по: Великая утопия. С. 72.
15. Эскиз праздничного оформления фасада здания. 1920
Вера Ермолаева являлась секретарем Творческого комитета супрематической партии (1920–1922) [114] . К июню 1920 года экспансия Уновиса в училище достигла высшей точки. Марк Шагал, буквально «брошенный» своими учениками и уже не раз подумывавший об уходе, покинул Витебск навсегда. После этого скандального отъезда Вера Ермолаева приняла на себя нелегкое бремя ректорства. Пришлось столкнуться с большим количеством проблем отнюдь не творческого характера. Управление учебным заведением предполагало весь спектр последствий бытовой и административной неразберихи времен гражданской войны. Надо было подыскивать технический персонал [115] , вести хозяйственную и кадровую документацию, распоряжаться обстановкой банкира Вишняка, в доме которого обосновалось ВНХУ, выписывать командировочные удостоверения, «выбивать» из центра необходимое финансирование. Особую интонацию приобретают строчки
114
Одной из обязанностей секретаря являлось составление конспектов вечеров «опытного рисования» с рисунками и комментариями // ОР ГРМ. Ф. 55. Д. 1. Л. 7–8.
115
18 августа 1920 г. Ермолаева писала в отдел ИЗО Наркомпроса о «необходимости увеличения штатов мастерских должностями: библиотекаря; коменданта здания и слесаря <…> Необходимость увеличения штатов объясняется следующим: 1. При училище имеется библиотека, для правильного функционирования и дальнейшего развития которой необходим платный библиотекарь. 2. В целях упорядочения хозяйственной части мастерских признано целесообразным разделить функции по заведованию складом художественных материалов, инвентаря и зданием мастерских между двумя лицами. <…> Заведующий Витсвомас В. Ермолаева…» // ГАВО. Ф. 837. Оп. 1. Д. 58. Л. 57.
116
См. док. 33.
В основу плана занятий была положена «Программа единой аудитории живописи» [117] . «Малевич, Коган, Лисицкий, Ермолаева преподавали по разработанной Малевичем педагогической системе, которая в точности следовала его теории движения искусства от Сезанна к супрематизму: постижение супрематизма должно было происходить по принципу восхождения от его художественных законов к истине супрематической философии» [118] . В Уновисе Ермолаева считалась специалистом по кубизму («старшим кубистом») и была одним из самых популярных преподавателей. Свидетельством тому являются записи студента Льва Юдина [119] : «…прекрасный разговор с В.[ерой] М.[ихайловной]. Многое уяснено. Последствия этого разговора могут быть и будут очень значительны, вплоть до совместной работы» [120] . «Что скажет В.[ера] М.[ихайловна]? Она всегда хорошо разгрызает людей» [121] . Для «Альманаха Уновис № 1» (1920) [122] Ермолаева написала статью «Об изучении кубизма» [123] , которая стала частью учебного курса, по системе Малевича соответствовавшего второй стадии изучения современного искусства. Здесь были рассмотрены способы преподавания направления, сыгравшего немаловажную роль в формировании пластического мышления в ХХ веке. Вслед за мэтром Ермолаева, увлеченная идеями коллективного творчества, возлагала на новое искусство ответственную роль в переустройстве мира. Статья сочетает емкую форму повествования и доходчивый, интересный комментарий. Эссе несет отпечаток личности живописца, интереснейшим образом переработавшего принципы кубизма в своих поздних произведениях.
117
Она была разработана Малевичем в 1920 г. специально для витебских студентов, хотя отчасти повторяла его программу для Вторых ГСХМ.
118
Горячева. С. 2.
119
Лев Александрович Юдин (1903–1941) – график, живописец, иллюстратор детских книг и журналов, мастер бумажной скульптуры. Студент ВНХУ, член Уновиса. Сотрудник ФТО – ОЖК Гинхука (1923–1926), специалист по кубизму. Член группы живописно-пластического реализма (1928–1934).
120
Юдин. Л. 34. Запись от 28 марта 1922 г.
121
Юдин. Л. 46. Запись от 25 февраля 1922 г.
122
«Альманах» является важнейшим источником по истории витебского объединения в период с ноября 1919 по май 1920 гг. Существовало пять машинописных экземпляров. На сегодняшний день известны два: один находится в ГТГ (ОР ГТГ. Ф. 76. Д. 9), другой – в частном собрании Москвы // Великая утопия. С. 75. Издание приняло программу подготовленного, но не вышедшего журнала «Супремус». Альманах был выполнен под руководством Лисицкого «коллективом графической мастерской Уновис на печатных прессах Витебских Свободных Художественных мастерских». (Shadova. S. 309). Альманах опубликован: Горячева.
123
Статья датирована 28 апреля 1920 г. Опубл. – Шатынько. С. 215–220; Горячева. С. 157–160.
16. Похоронщики. Эскиз декорации к постановке оперы А. Кручёных «Победа над солнцем». 1920
Вера Ермолаева вошла в историю «Витебского ренессанса» как автор эскизов ко второй редакции [124] знаменитой футуристической оперы «Победа над солнцем» (6 февраля 1920 г.) [125] . Спектакль в 6 деймах без антракта был осуществлен учениками Народной художественной школы. Из-за отсутствия профессиональных певцов и музыкантов, музыка Матюшина не звучала, поэтому вряд ли можно назвать эту постановку оперой. Эскизы костюмов и декораций в технике линогравюры [126] ,раскрашенной от руки, были сделаны Ермолаевой под руководством Малевича. Часть из них («Пестрый глаз», «Похоронщики» [127] , эскиз декорации ко 2-му дейму) затем вклеили в «Альманах Уновис № 1».
124
Первое представление оперы А. Кручёных на музыку М. Матюшина с прологом В. Хлебникова, декорациями и костюмами К. Малевича в двух деймах шести картинах состоялось 3 и 5 декабря 1913 г. в театре Луна-парк в Петербурге.
125
Спектакль, проходивший в Латышском клубе, открыл 6 февраля 1920 г. Неделю фронта.
126
В 1922 г. «Пестрый глаз» и «Похоронщики» были представлены на «Первой русской художественной выставке» в Берлине // Erste Russische Kunstausstellung, Berlin. 1922. Galerie van Diemen, Unter den Linden. 21. № 302.
127
В 1921 г. композиция «Похоронщики» была использована в перевернутом виде в качестве концовки в витебском журнале «Искусство» // Искусство. Витебск. 1921. № 1. С. 14.
Для Ермолаевой спектакль являлся действенным зрелищем. В нем происходил синтез всех видов театрального искусства, целью которого являлось активное вовлечение зрителя в процесс происходящего на подмостках. Этот проект создавался под сильным влиянием футуристических утопических идей обновления общества и всего человечества – философии машинерии и урбанизма, наступившей в начале XX века. Взяв за эталон первый протосупрематический вариант «Победы над солнцем», художница совместила кубистические и супрематические элементы. Основной декоративный мотив – локально окрашенные плоскости: квадрат, ромб, трапеция, прямоугольник. Важным фактором витебской постановки, широко используемым в авангардном театре, было взаимодействие актеров («естественных машин движения») [128] и сценического пространства. Костюмы были объемными, но всё же не позволяли исполнителям уверенно передвигаться. Последние могли стоять только лицом к зрителю, что усиливало эффект плоскостности и слияния с декорациями. «Похоронщики» и «Будетлянские силачи» (ГРМ, ГТГ, СПбГМТиМИ. 1920) – один из ключевых образов оперы. Первые хоронят Солнце, символ закостеневшего отжившего вчерашнего дня. «Мы вырвали солнце со свежими корнями Они пропахли арифметикой жирные Вот оно смотрите Солнце железного века умерло!» [129] Их роботоподобные фигуры выступают из кубофутуристического пространства сцены, которое будто наполнено грохотом механизмов и скрежетом железа. Следующий шаг по пути культа «Машины и Электричества» совершил еще один интерпретатор оперы – Лазарь Лисицкий. Его версия предполагалась как процесс, осуществляемый с помощью электрических марионеток («фигурин»), и участие актера-человека аннулировалось [130] .
128
Зуперман Л.Л. О театре // Альманах Уновис. 1920. № 1. Цит. по: Горячева. С. 78–80.
129
Цит. по: Кручёных А.Е. Первые в мире спектакли футуристов // Наше наследие. 1989. № 2. С. 132.
130
О «Победе над солнцем» Лисицкого см.: Горячева; Жизнь искусства; Боулт, 89; Боулт, 94; Лисицкий Л.М. 1890–1941: Каталог выставки произведений к столетию со дня рождения. М.; Эйндховен, 1990; El Lissityky/Retrospective. Staatliche Galerie Moritzburg Halle. Hannover, 1988; Bowlt; Douglas Ch. Victory over the Sun. P. 55, 69–89; Shadova.