Вера и Мера
Шрифт:
Нынешняя цивилизация представляет собой парадоксальное явление: в ней существует множество индивидов, которым для того, чтобы уверовать в Бога, якобы необходимо лично стать свидетелями чуда, выходящего за пределы их представления о возможном и нормальном течении событий; но если они же сталкиваются со свидетельствами о чуде других, то отказываются признать их свидетельство истинным. Если же грандиозного чуда, выходящего за пределы обыденности нет, то они настаивают на том, что нет и оснований для веры в “сверхъестественное”, а также и веры тем, кто не может явить чуда, но рассказывает другим о том, как стал свидетелем сверхъестественного.
В случае межконфессиональных разногласий об истинности того или иного вероучения спор протекает
Если такое и подобное не произносится прямо, то оно подразумевается, однако почему-то не только не оглашается, но даже не подразумевается постановка встречного вопроса: а что может явить сам возражающий против Корана? как в нём лично проявляются Божьи дары Духа Святого? — ведь всё, на что он ссылается, было явлено другими. А он то сам что? и почему при всей его подчас фанатичной вере за ним в жизни остается большей частью опустошение? — ведь «Бог не есть бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквях у святых» (Новый Завет, Павел, 1-е Коринфянам, 14:33).
Ссылающиеся на чудеса, явленные в древности через Христа и апостолов и положившие начало нынешним христианским вероисповеданиям, в большинстве своем забывают, что те же самые факты, в которых последователи исторически реальных христианских церквей находят основания своей вере, в иудаизме служат для обвинения Христа в магии и чернокнижии.
В такого рода спорах об истинности веры с домогательствами чудотворения забывается эпизод исцеления бесноватого, описываемый Лукой:
«Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним. Но Иисус отпустил его, сказав: возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог. Он пошел и проповедовал, что сотворил ему Иисус» (Лука, 8:38, 39).
Иисус ясно же объяснил: «… сотворил тебе Бог», не представлялся исцеленному как воплотившееся божество, а говорил о Боге в третьем лице, но человек , что сотворил ему благо другой человек — Иисус, и проповедовал о том в народе; а множество других сами поняли из этого, что Иисус и есть Бог либо “богочеловек”. Забываются в такого рода спорах и иные объяснения Христом чудотворения как дел Божиих: «Я ничего не могу творить Сам от Себя (…) ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Иоанн, 5:30); «… Отец, пребывающий во Мне, Он творит дела» (Иоанн, 14:10). И в последствии иерархии христианских церквей, сталкиваясь с фактами чудотворения, исходя из своих представлений о нормах “святости”, объявляли еретиками и колдунами тех, чьей бескорыстной простосердечной молитве Бог отвечал Сам или даровал им власть от Себя, не спрашивая на то разрешения у земных иерархий.
Если же говорить о грандиозности знамений, то нет в Мироздании более грандиозного знамения, чем обыденная жизнь Мироздания без катастроф и происшествий.
Требования явить какие-то чудеса и знамения сверх естественного течения событий характеризуются в Откровениях, как искушение Бога человеком. Таков эпизод беседы Христа с дьяволом на крыше Иерусалимского храма:
«… и поставил Его „дьявол“ на крыле Храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя; и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога твоего» (Лука, 4:9 — 12).
Также и в Коране многократны утверждения Мухаммада о том, что он сам ничего творить не может, что все чудеса, явленные в прошлом другими пророками, были совершены с дозволения Господа либо по Его прямому повелению. Есть и в Ветхом Завете эпизоды, из которых следует понять, что нарушать естественный порядок течения событий в Мироздании сверхъестественными чудесами Бог избегает,
«(…) И вот было к нему слово Господне, и сказал ему Господь: что ты здесь, Илия? Он сказал: возревновал я о Господе Боге Саваофе, ибо сыны Израиля оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять её. И сказал: выйди стань на горе пред лицем Господним, и вот Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра, [и там Господь]» (3 Царств, 19:9 — 12).
Вопреки такого рода многократным увещаниям о том, что Высший промысел свершается не в чудесах, превосходящих воображение людей; что Бог не фокусник, намеревающийся “удивить публику в земном цирке и сорвать аплодисменты”, — вопреки прямому предостережению «не искушай Господа Бога твоего…» люди упорно жаждут грандиозных знамений, необходимых им якобы для того, чтобы поверить в Бога.
Того факта, что ни одно знамение в Мироздании не может быть более грандиозным, чем само Мироздание, в котором нормально все события способны течь без бедствий и неурядиц, воплощая в жизнь тихо и незаметно милость Божию, большинство не может осознать как знамение. Когда всё течет так, то не надо Всевышней властью обращать вспять течение катастроф, учинённых людьми по злому умыслу или по бездумной беззаботности; не надо исцелять заболевшего или калеку, не надо воскрешать умершего. Но тогда нет чудес, и многим нет оснований для их веры в Бога.
Но это обыденное чудо естественности течения событий без потрясений и неурядиц, которое общество пытается каждодневно рушить своею отсебятиной, является основанием для веры Богу, ибо «… Бог не есть бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых».
И это чудо имеет место в продолжении истории о “Титанике”, рассказанной далее в рассматриваемой статье в “Огоньке”:
«В 1939-м, спустя 27 лет, в том же районе Атлантики, где затонул “Титаник”, ночью плыл другой корабль — “Титаниан”. Внезапно внутреннее чутье подсказало что-то рулевому, и он отдал команду “стоп-машина”. Когда судно остановилось и стоящие на вахте стали выражать недоумение задержкой, из темноты внезапно вынырнул огромный айсберг и нанес по корпусу сильный, но, к счастью, уже не смертельный удар…»
Самое интересное в этой ситуации состоит в том, что “Титаниан” мог бы при несколько других обстоятельствах вообще разминуться с айсбергом так, что никто на его борту айсберга бы и не заметил: если корабль остановил рулевой, то судно в течение нескольких минут не управлялось; если бы команда “стоп-машина” последовала несколькими десятками секунд раньше, то судно успело бы полностью остановиться, а потеряв ход, оно могло быть повернуто ветром относительно прежнего курса так, что айсберг остался бы за пределами видимости и оказался в стороне от пути судна, после того как оно возобновило движение [49]. В этом случае рулевой, спасший корабль своими неуставными действиями по наитию Свыше, скорее всего, лишился бы места службы, поскольку грубо нарушил правила несения вахты и превысил свои полномочия, так как с точки зрения капитана безо всяких к тому оснований остановил машины. Но Бог позаботился о том, чтобы все убедились, что судно было остановлено не зря и, чтобы рулевой не был наказан.