Вера и рыцарь ее сердца
Шрифт:
Это случилось, когда Володя шел с донесением в штаб дивизии. Ему навстречу вышагивал под конвоем пленный летчик с наглой улыбкой на губах. Эта улыбка была Володе знакома, когда его отряд выходил из окружения, этот фриц гонялся за ним на самолете, словно за зайцем, а теперь он вышагивал по русской земле, помахивая тростинкой в такт своего офицерского шага! Конвоиры с винтовками, казалось не вели его на расстрел, а охраняли. Поравнявшись с Володей, этот фриц кивнул ему, как знакомому и с той же презрительной улыбкой прошел мимо.
Четыре года войны Володя остервенело бил врага, чтобы фашисту неповадно было насмехаться над ним, советским офицером, над
Война закончилась Великой Победой, а получается, что Володя до сего дня воюет, но уже не с фашистами, а со своим единственным и любимым сыном. Как так случилось, что он готов был убить Сашу только за то, что тот имел упрямый характер и посмел гордо улыбнуться отцу с ремнем в руках.
Володя опять оглянулся на дочь. Его черноглазая любимица стояла посреди комнаты, и Римма крепко держала ее за трясущиеся плечики. Верочка, видя безумие папы, уже не сопротивлялась. Она покорно ждала своей участи, быть им избитой. В ее неестественно широко раскрытых глазах стоял такой ужас, что Володя увидел себя в них чудовищем, убивающим своих детей.
– Боже, что я делаю? – взмолился про себя мужчина, ему вдруг захотелось упасть на колени перед детьми, прижать их к своему сердцу и в порыве отцовской любви извинять за свою жестокость, но этого он сделать не мог. В этот миг он был страшен не только для детей, но и для себя самого. Строгий взгляд Риммы уже потерял над ним силу. Володя бросил окровавленный ремень перед женой и тяжелым шагом ушел на кухню. Закрыв за собой дверь кухни, он медленно опустился на табуретку, положил перед собой на стол руки, сжатые в кулаки, и затих. Очередная контузия. Мужчина не понимал, что произошло с ним этой ночью, почему он так озверел.
Что-то не так с ним, а, может быть, он еще не вернулся с войны? Ведь приходила к родителям на него похоронка, когда его ранило на Курской Дуге, а он всем смертям назло выжил, но выжил не для того, чтобы звереть в мирное время? Вспоминать о войне он не любил, но теперь эти, травящие душу, воспоминания помогали ему понять, когда он позволил ненависти так глубоко поразить его сердце.
На фронт Володя отправился в звании лейтенанта-артиллериста сразу после учебы в Челябинском военном училище. После марша по Красной площади его, командира батареи, вместе с другими отправили в теплушках под Ростов-на-Дону, где фашисты прорвали фронт. Первый бой навсегда останется у него в памяти.
Был приказ стоять насмерть. Снаряды взрывались через каждый метр, враг бил по позиции русских новобранцев остервенело. Володя еще в начале артподготовки оглох от контузии, горло пересохло от огня и песка, но кричать он мог. Короткая наводка по цели противника и приказ: «Батарея, огонь!» Первая атака была отбита, их батальон устоял, а соседи с флангов сбежали. Потом временное затишье и опять ночь вздрогнула от разрыва ракет, ярко осветивших место дислокации батареи. Немецкая артиллерия била прямой наводкой по батарее со всех сторон. Забыть такое невозможно. Искореженная от взрывов техника, разорванные в клочья тела убитых, истошные крики, надсадное ржание израненных лошадей – всё смешалось в единую картину ада. Нескончаемые шквалы взрывов сотрясали землю, от их грохота болью раскалывалась голова. И не было на это кровавое безумие никакой управы! Тогда впервые в жизни мужчины ум зашел за разум, но наводить огонь батареи
Под утро к батарее пробрался посыльный с приказом немедленно отступать, а отступать была поздно, потом они выбирались из окружения. Володя отвечал за вверенные ему орудия, они не должны были достаться врагу, поэтому для их выхода из окружения надо было подобрать надежные пути.
Во время разведки, Володя был поражен, что на природу совсем не действуют законны военного времени, природа и во время войны подчинялась только своим сезонным законам. По дороге ему попалась бесхозная лошадь, она была рада послужить бойцу на задании, Володя умело оседла гнедую и она поскакала рысцой по лесной дороге, уложенной опавшей листвой. В осеннем лесу пахло грибами, и в небе курлыкали журавли, словно войны не было в помине.
Мимо Володи проехали два грузовика, в кузове которых сидели отступающие пехотинцы, он обрадовался, решив, что грузовики едут в нужном направлении, к своим, и пришпорил кобылку, чтобы та ускорила шаг. Володя уже мечтал о грибнице, как тут гул самолета ударил по ушам. Немецкий самолет показался в небе, а вскоре он уже летел над грузовиками, прицеливая бомбовый удар. Сначала первая машина взлетела в воздух, а во время второго захода самолета от разрывала бомбы загорелся и второй грузовик. Когда бомбардировщик развернулся на третий заход, Володя понял, что этот маневр по его душу.
Лошадь это тоже поняла, она вздыбилась, сбросила седока и ускакала. Володя вскочил на ноги. Нет, ему не показалось – самолет явно пикировал прямо на него. Он мог поклясться, что видел довольное выражение фашиста, сидевшего у штурвала самолета. Раздумывать было нечего, надо было удирать. Володя свернул с дороги, и как заяц, сиганул в рощу. Сброшенная бомба взорвалась рядом, но беглеца не задела. Немец, поупражнявшись в бомбометании, улетел восвояси, а Володя уже пешком продолжил разведку местности, но из головы не выходила наглость фрица, который с самолета гонялся за ним по полю, и его собственная трусость, когда он спрятался в овраге.
Тяжкие раздумья так одолели его, что он в сумерках проворонил вражескую батарею, а потом было уже поздно поворачивать назад, так как орудия батареи были направлены на него. Первая мысль была ясная и очень короткая: «Драпать второй раз? Не дождешься этого, нечисть фашистская!» Тут его память подсказала решение, а ум мгновенно просчитал, что если, немцев всего 56 миллионов, а русских 125 миллионов, то ему перед смертью надо непременно убить минимум двух немцев, чтобы погибнуть отомщенным. Володя в кармане шинели взвел пистолет, но его геройский порыв сменился радостью, потому что на солдатских пилотках он заметил красные звездочки.
– Я свой! Свой я!
Володю окружили бойцы красной армии, уже прошедшие боевое крещение. Из окружения батарея вышла без потерь, и участвовала в первом наступлении на врага, тогда он не чувствовал ненависть к врагу, а его сердце переполняла гордость быть защитником своего отечества. Такой сострадательной любви к своей Родине и к своему народу он до того дня не испытывал, и эта любовь помогала ему быть смелым и мужественным в боях с фашистами.
Володя сидел за столом на кухне. Воспоминая войны помогли ему вновь обрести твердую уверенность, что он добрый и любящий своих детей отец, который совершил ужасный поступок. И тут ему до одури захотелось выпить 100 грамм фронтовых, и тут опять перед глазами возникла надменна пленного фрица, как бы говоря, что фронтовик, думал, что победил?