Вера и рыцарь ее сердца

Де Ланге Владимир

– Уж лучше превратиться мне в лягушку-царевну, – вздыхала Вера про себя, – тогда никто меня не узнает, и маме не будет стыдно за свою «золотую рыбку».

Но лягушка-царевна в ее фантазиях от поцелуя заблудившегося в дремучем лесу принца быстро превращалась в прекрасную плоскогрудую царевну с белокурыми кудрями, одетую в пышном бальном платье и в хрустальных туфельках на ногах.

Наступило лето. Воспитатели стали оголять детей для солнечного загара, и тугой лифчик пошлость снимать, и теперь каждый мог посмеяться на выросшей грудью Веры, которая под насмешливые взгляды других детей, была готова со стыда провались провалиться под землю. Вот, тогда она возненавидела

мальчишек, они показывали на нее пальцами, их беззубые рты растягивались до ушей в ехидной улыбке. Что улыбки могут быть такими гадкими, Вера до этого времени не подозревала. Девочка не могла себя защитить. В полной беспомощности она прикрывала ладонями свою грудь и шаг за шагом пробиралась к кустам, где и проводила всё время, отведенное для прогулок.

Однажды, когда Вера играла в кустиках, окружавших игровую площадку, к ней подошла еще более новенькая девочка, чем она. Эту девочку звали Софой, ее тоже раздели до трусиков, но, в отличии от Веры, ее округлую грудь покрывали черные блестящие волосы. Теперь девочки могли играть вместе, и им было хорошо. Оказалось, грустить вдвоем было гораздо веселее, чем в одиночестве.

Под сенью летних деревьев они мечтали о наступлении осени, когда придёт пора идти в школу и навсегда забыть этот недобрый к ним детский сад.

Глава 4

Софа была кроткой и доброй. Верины рассказы Софа слушала с удовольствием. В ее больших и удивительно выразительных глазах Верины истории оживали. Такого замечательного слушателя у Веры еще не было.

– Софа, тебе страшно? – с удивлением спросила Вера подругу, видя, как та трясется от ее рассказа о пирожках, в начинке которых был обнаружен детский ноготок.

Этот рассказ Вера впервые услышала от мамы и не на шутку испугалась. Время было вечернее и за окном стояли густые сумерки. Мамин вкрадчивый голос рисовал в воображении девочки ужасную историю похищения маленького мальчика и жуткую картину расправы над ним. От таких вечерних рассказов страх холодил сердце Веры и становился ночным реальным ужасом. Вечером всегда страшные истории кажутся страшнее, чем днем, когда светит солнце и поют птички, но маме хотелось пугать дочь именно вечером, когда весь мир медленно погружался в ночной кошмар.

Однажды, мама после очередного рассказа о убийстве маленькой девочки отправила дочь ее в темный зал, принести стул для папы, потому что настало время ужина. В темном зале оживали истории насилия над маленькими детьми. Ватными ногами входила девочка в темную комнату, словно в гости к Кощею Бессмертному. Кощей выжидал момент, чтобы схватить ее мертвой хваткой и вырвать из груди ее бьющееся от страха сердце, а потом разорвать Веру на кусочки и оставить на память родителям только ее маленькие ноготочки. Прежде всего у девочки пропал голос, потом она перевоплощалась в того мальчика из маминой истории, которого никогда уже не позовут на ужин, потому что мертвым есть уже не хочется.

– Зажги свет! – донесся до нее заботливый голос брата из кухни. Дрожащими руками Вера нашла выключатель, и нажала на кнопочку. Комната тут же озарилась светом от люстры под потолком. Кощея не было. Вера схватила стул и бегом умчалась на кухню.

– В зале был настоящий злодей. Я его боялась, значит, он был. Но я зажгла свет, и он пропал. Может, он сам боится света? – думала Вера позже, когда в ночной пижаме лежала в своей пружинистой кровати.

– Сейчас я его не боюсь, хотя и темно. Значит, сейчас его в комнате нет.

Она посмотрела на кровать, что стояла напротив, где ворочался брат Саша, потому что ему было совсем не страшно.

– Но может

быть, этот злодей спрятался под моей кроватью?

Но смотреть под собственную кровать ей сразу расхотелось, и старалась быстрее уснуть, но страх перед бандитами не оставлял девочку в покое. Он возвращался к ней по вечерам, а иногда мучил ее и во сне. Зато днем Вера была смелой, как и в этот солнечный день, когда своими рассказами пугало трусиху Софу! Стояла жара, вокруг шумно играли дети. Пусть они не играли с Верой и с Софой, но они бегали вокруг и смеялись, отпугивая всех злодеев в округе.

– Софа, сейчас бояться не надо, ведь сейчас ты со мной, – успокаивала подружку Вера и добавляла маминым назидательным голосом: – Бойся чужих дядей и тетей, пытающихся с тобой ласково говорить и предлагать различные конфетки. С ними говорить не надо, а надо сразу убегать и кричать.

– А что кричать? – тихо спросила Софа, глядя на Веру удивительно преданными глазами, в которых помимо страха читалась преданность и покорность. Что нужно кричать, Вера сама еще не знала, но, чтобы как-то отвлечь подругу от вездесущих бандитов, она стала рассказывать Софе более веселые истории, уже из своей жизни. Это был зимний рассказ, приятно летом вспомнить морозную зиму.

Однажды, зимним вечером тепло одетые дети во дворе катались на санках с ледяной горки. Было весело и радостно. От света звездочек на небе, тонкого желтого месяца и уличного фонаря двор светился особым голубым сиянием. В холодном воздухе звенели веселые голоса детей, катающиеся на ледяной горке.

Никто не заметил, как Вера случайно прикоснулась языком к железному ободку санок соседского мальчика. Девочка сама не поняла, что произошло, почему она вдруг накрепко прилипла к санкам, а санки к ней. Теперь Вера стояла, как дворняжка на четырех лапках с высунутым языком, и лизала санки соседского мальчика. Она не могла даже позвать маму, потому что каждое ее движение языка сопровождалось нестерпимой болью. Вокруг стояли дети, завороженные этой чудной картиной. Никто не смеялся, все давали советы по освобождению Веры от санок или санок от Веры. Соседского мальчика уже звала домой мама, но он не хотел идти домой с прилепившейся к его санкам девочкой-соседкой. Вера тоже хотела домой к маме, но скованный морозом язык не отлеплялся от железного ободка злосчастных санок. Она даже попробовала пойти домой с санками в зубах, придерживая их руками, но санки оказались очень тяжелыми.

Булат, ее старший друг, живший в соседнем доме, имел большой авторитет среди дворовых мальчишек. Он принес из дома горячую воду и по каплям стал поливать ее язык.

– Теперь терпи, я буду рвать санки, а ты отрывай от них свой язык, – почти приказал ей Булат.

Сопротивляться было бесполезно. Верино мычание, означавшее: «Подожди! Подожди! Я еще не готова!» – никто не понял. Оставалось одно, подчиниться Булату, которого во дворе все уважали. Всё произошло больно, но быстро. Часть ее языка осталась висеть на санках, но остальной язык был свободен, и Вера, истекая кровью, отправилась поскорее домой, к маме.

Софа с восторгом смотрела на свою мужественную подругу и внимательно изучила ее язык с глубокой щелью посередине.

Другая история, которая должна была придать смелости ее подруге, была о грозе. Это случилось в прошлом году, когда Вера захотела посмотреть грозу изнутри, потому что с грозой, сидя дома, не познакомишься. Успеху рассказа способствовало то, что Софа сама ужасно боялась грома и молнии.

Из окна Вериного дома было видно, что на улице происходит что-то грандиозное, но через окошко это грандиозное трудно было разглядеть.