Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов"

Шиннок Сарина

Уже идут. Уже звучит приказ: «Сомкнуть щиты!» И три сотни человек с дубинками и щитами, в касках, в один голос отвечают: «Есть!». Побоище началось. Толпа с таким же единодушным криком «За Кэно!» выхватывает оружие, начиная от автоматов и ружей и заканчивая кастетами и бейсбольными битами. Резня… К утру здесь останутся только трупы бунтарей. Кровь на асфальте будут присыпать

песком.

Соня сорвала с шеи военный жетон. Она увидела истинное лицо своего «правого дела». Сегодня, как показалось ей, человечество запустило программу самоуничтожения. «Человек всегда бывает добычей исповедуемых им истин», — всплыла знаменитая фраза одного философа в сознании лейтенанта, а в глазах отражалась бойня между агентами, слепо выполнявшими чужой приказ, и анархистами, ринувшимися в бой с именем Кэно на устах.

— Правда, один из «Черных драконов» убил Мавадо, — продолжал свой отчет о проделанной работе Джакс, — но я сам виноват: не нужно было сажать их в одну камеру. Он дал нам чистосердечное признание, и теперь дело можно закрыть. Знаешь, что попросила та рыжая террористка? — майор засмеялся. — Похоронить Кэно. Причем достойно. Он, видите ли, «заслужил».

— Чего смеешься-то? — с укором ответила Соня. — Вполне закономерная просьба…

Она вспоминала лозунги анархистов, красивые лозунги, как говорила она сама. Ее мучил вопрос: неужели это действительно конец? Конец борьбы. Столько лет… и вдруг напрасно… Это страшная участь. И смех майора теперь звучал совершенно неуместно и нелепо на фоне таких траурных мыслей.

— Ха-ха! Да не смеши меня, Соня! Еще скажи, что собираешься эту просьбу выполнить?

Соня резко повернулась и возмущенно взглянула на Джакса.

— Я тебе не Соня, а лейтенант спецназа Соня Блейд! Это — во-первых. А во-вторых, я действительно выполню эту просьбу. Думай что хочешь, — она запнулась, говорить было очень сложно — ранее она никогда не могла и мыслить, а сейчас не могла поверить, что способна сказать такое: — думай, что хочешь, но я теперь уверена, что они все заслужили это. Они тоже люди. У них была идея. И

они за нее погибли.

Джакс тоже не мог поверить тому, что услышал. Он усмехнулся, но его сарказм сменился негодованием.

— И с каких это пор, интересно мне знать, мы хороним террористов? — грозно прикрикнул он. — Что скажете, товарищ лейтенант?

Соня опустила голову. Ей почему-то снова вспомнилась смерть Векслера. Но отчетливее всего сейчас обозначилась в ее памяти фраза Кэно: «Идешь с пистолетом на безоружного? Дерись по-честному, как мужчина, а то стрелять в спину умеют все!».

— Джакс, выметайся! — резко приказала она, подняв глаза.

— Я тебе не Джакс, а майор спецназа Джексон Бриггс! Научись разговаривать со старшим по званию! — гневно закричал он.

— Да мне начхать на тебя и твое звание, — равнодушно ответила она. — А уволишь меня — я скажу тебе спасибо. А сейчас убирайся — и без тебя тошно…

— Не ожидал от тебя, — подавленно произнес он. — И было бы из-за кого? Из-за террориста!

Майор ушел, хлопнув дверью так, что она чуть не слетела с петель.

* * *

В день похорон Кэно была сильная гроза. Его хоронили в его старых черных в серую полоску штанах и военных ботинках, в потертой, поношенной косухе и футболке «Iron Maiden» «A Matter of Life and Death». Его черный гроб был окован сталью, и на крышке была стальная пластина, на которой был выгравирован герб «Черных драконов» и надпись: «Свобода или смерть!». Но иногда даже смерть это свобода.

Его хоронили без эпитафии, ибо никто ничего не знал об убитом: ни настоящего имени, ни даты рождения — ничего. Свое истинное имя этот человек унес с собой в могилу. На черно-сером гранитном надгробье был изображен портрет анархиста, а ниже было всего две строчки: «Кэно. Убит 7 июня 2008 года».. У Сони по этому поводу возникла в голове лишь одна, но самая верная мысль: «Никто в этом мире не рождается и не умирает просто так!».

Парадокс, но на его похоронах присутствовала только Соня Блейд.