Вера Штольц и всего лишь несколько дней
Шрифт:
– А давайте-ка сегодня попробуем именно перевоплотиться! В замухрышку-Верку в бабушкиных очках, в безобразной юбке и не менее безобразной кофточке, да еще и рыжей! Как оно получится?
И Вера снова натянула на себя жалкую одежонку из прошлого, только теперь добавила к ней парик и очки. Что тут скажешь – теперь ее не узнала бы даже родная мама, не говоря уж о миллионах поклонниках, которые так и норовят подловить ее в метро и завлечь в амурные сети наперекор Вериному обещанию, данному Высоковскому.
– Так можно ходить даже ночью по Гольяново! – Вера, упрямо
– Так, ладно! Насчет гардеробчика мы определились. Теперь – что касается верхней одежды! Где-то у меня есть старый плащик, который я давеча уже приготовила на выброс. А он-то еще послужит – и еще как! – Вера быстро побежала в прихожую, где, действительно, на вешалке отдельно от всего остального висел он – немецкий, но тем не менее достаточно убогий. А поскольку плащик был все же очень добротным, Вера и забрала его с той квартиры, даже толком не понимая, зачем ей это нужно. Как оказалось, не зря.
– Все! Боевая униформа готова! Теперь еще сапоги – ладно, здесь вариантов особых нет – одену самые дешевые из имеющихся! Должна я хотя бы сапогами хоть немного разнообразить тот кошмар, что добровольно взвалила на свои плечи! С другой стороны, почему кошмар? Воспринимай, Верочка, это все, как еще одну роль – и удача будет на твоей стороне! Ведь здорово прикидываться бедной и убогой, когда на самом деле узнаваема и при деньгах! И не это ли имел в виду незабвенный Остап Ибрагимович, говоря о сермяжной, посконной, кондовой и домотканой правде?
На часах было двенадцать – время перекуса. С девчонками они встречаются в четыре, и у нее еще есть время немного полениться и даже вздремнуть при желании. Такси заказано на три, и можно спокойно пойти приготовить чего-нибудь вкусненького и жутко вредного!
– От одного дня от моей фигуры не убудет! – Вера ринулась на кухню – поближе к кофе, вкуснейшим бутербродам и пастиле, от которой ее не смог отучить даже мачо-тренер-по-фитнесу из далекой Африки, как он ни пытался.
Глава пятая. Заграничный вояж
Неделя в Египте пролетела незаметно. Жанна оказалась до такой степени хороша, что Аполлинарий не мог от нее оторваться на протяжении всего отдыха. Причем в буквальном смысле слова – постоянно норовил пристроиться к ней то сбоку, то сзади, то с напрыга спереди. За что и заслужил в ее глазах прозвище «Озверевший самец», что звучало даже несколько уважительно.
Жанна любила страстных парнишей, способных возбужденно разыгрывать постельные сцены пару часов кряду. А Аполлинарий после необъяснимого Тайваньского фиаско вновь возродился к жизни.
Воспоминания о тех событиях все еще терзали его душу (если говорить возвышенным слогом, а проще
В свою очередь Аполлинарий после столь долгого вынужденного перерыва в общении с противоположным полом поднакопил сил и теперь мог предстать перед своей новой девушкой во всей красе, совершенно не беспокоясь, что ударит в грязь лицом.
Все-таки отдых – это замечательное время, и его можно и нужно использовать для телесного и душевного утешения. Особенно ему нравилось приставать к Жанне в ванной комнате, когда она только-только выходила из душа, охлажденная и готовая предаться любовной усладе. А Аполлинарий – тут как тут, уже наперевес со своим желанием и предлагает Жанне разделить его на двоих.
Честно говоря, Жанна и сама провоцировала его на такое нестандартное поведение, она была опытной охотницей и совершенно четко знала, как ее роскошное молодое тело действует на таких горячих парней, как Аполлинарий.
Она постоянно словно случайно раззадоривала его, представая перед ним в заранее отточенных страстных позах и с выражением любовной истомы на лице. Ведь Жанна была даже еще более ловкой актрисой, чем Полина, хотя да – той пока что везло больше, это приходилось признать.
С другой стороны, как там у Полины пойдет дальше, было пока что совсем непонятно. Вдруг швейцарец покажет ей отворот-поворот, и она вернется в Москву не солоно хлебавши? А здесь – готовый Аполлинарий, который может и не устоять перед Полиниными чарами, все простить и снова ринуться ублажать ее деньгами и подарками.
А если Жанна застолбит его покрепче, да при этом и напоет Полине, что пока та бегает по Швейцариям, она прикарманила ее перспективного жениха, то, зная Полинин характер и ее собственнические чувства (кто бы там что ни говорил, но парадокс: при Полининой профессии она была жутко ревнивой) можно ожидать, что та сделает все, чтобы отомстить Аполлинарию. Нисколько не сомневаясь, что это из-за него ее постигла такая печальная судьба.
– Вот на это нужно давить! – в очередной раз думала Жанна, прихорашиваясь перед зеркалом в ванной и скептически себя осматривая. – А что, я очень даже и ничего! Особенно в коротеньких шортиках и в этом топе – от него у моего самца аж зубы сводит, и глазки загораются, как у плотоядного динозавра.
– А попробовать сыграть с ним злую шутку по поводу Полины все же не мешает, тем более, что, сдается мне, не зря, ох – совсем не зря, он давеча выспрашивал у меня ее координаты! А не замыслил ли мой суслик возобновить с ней отношения? И без меня, и после того, что я для него здесь делаю?
Жанна беспокоилась неспроста. Еще два дня назад Аполлинарий, будучи в изрядном благостном подпитии, пытался завести с ней разговор насчет Полины, мотивируя это тем, что ему интересно, как у нее сложилась жизнь в Швейцарии, и не жалеет ли она о том, что тогда от него убежала.