Вера в Черного

Андрижески Дж. С.

Посмотрев на меня, он вздрогнул от того, что, должно быть, увидел в выражении моего лица.

– Мири, - сказал он.
– Док... все хорошо. Клянусь тебе, все хорошо.

Когда я ничего не сказала, Блэк отвёл взгляд.

– Я действительно не пытаюсь на тебя давить. Я пытаюсь уважать твои желания. Я не знаю их все, но я пытаюсь уважать то, что видел. Я пытаюсь... не знаю...

Он поджал губы, но по глазам видно было, что он думает.

Его челюсти напряглись, затем Блэк сделал неопределённый

жест рукой, которой гладил мои волосы.

– Я не знаю, Мири, - он посмотрел на меня, словно растерянно.
– Я пытаюсь использовать то, что мне известно. Что ты мне сказала. Что я заметил. Что я слышал в твоём сознании. Я не знаю, что ещё делать. Ты говоришь, что я никогда не задаю тебе вопросов, что я лишь требую...

Его челюсти напряглись.

Покачав головой, Блэк отвернулся.

– ...Ты никогда не говоришь такие вещи вслух, так что я пытаюсь использовать то, что есть в моем распоряжении. Я стараюсь в этот раз подождать. Задать вопрос.

Посмотрев на меня, Блэк снова вздрогнул от увиденного.

В его взгляде полыхнула боль.

– Мири, - сказал он.
– Между нами все хорошо. Бл*дь, я не угрожаю тебе, понимаешь? Это даже ещё не вопрос. Я жду больше требований или вопросов. В этом как бы и смысл. Я не собирался говорить об этом ни единого бл*дского слова, честно. Я собирался ждать, пока... не знаю. Пока что-то не изменится. Пока ты меня не попросишь, может быть.

Я просто уставилась на него.

Думаю, на эти несколько секунд мой разум полностью опустел.

Я ощущала вещи. Я ощущала даже слишком много, честно говоря.

Я многое ощущала и в нем.

Боль от нас обоих сливалась в своеобразное эхо, которое не давало мне мыслить связно или сформулировать внятные слова. Я чувствовала, как Блэк каким-то образом отстраняется от этого, разделяет, и каким-то образом от этого моя боль лишь усилилась.

– Блэк, - наконец произнесла я.
– Прочти меня. Пожалуйста... прочти меня.

Он посмотрел на меня, его золотые глаза выражали неохоту.

– Квентин, пожалуйста, - повторила я, касаясь его лица.
– Пожалуйста.

Боль рябью прокатилась по нему, отразившись в его глазах, и я вновь почувствовала, как он в некотором отношении сдерживается. Его сдерживание почему-то лишь усилило мою боль.

Однако он кивнул, посмотрев мне в глаза.

– Ладно.

Я открыла свой свет... так сильно, как только могла.

Сделав это, я подумала о нем, о нас. Я подумала обо всем этом.

Я подумала о Нью-Йорке и о том, как чувствовала себя, когда швырнула в него кольцо.

Я вспомнила, как лежала в той ванной, какой опустошённой я себя чувствовала, какой совершенно сломленной я была. Я подумала о своём времени на Гавайях. Я показала ему абсолютно

каждую минуту стыда, депрессии, смятения, боли, плача, горя, пьянства, проклинания самого неба. Я показала ему все свои страхи, всю боль, вызванную смертью родителей, исчезновением сестры, исчезновением всех дядь, тёть, всех из моей жизни, кто бросил меня в одиночестве.

Я показала ему, как Йен пытался меня убить.

Солоник.

Я показала Блэку, что он был единственным, с кем я чувствовала себя в безопасности. Как меня ужасало то, что я чувствовала себя в безопасности с ним, даже не зная, что он на самом деле чувствовал ко мне. Я показала ему, как это разрывало меня на части - не только вампиры и то, что он с ними делал, но и то, что он соврал мне, что я чувствовала себя использованной, оскорблённой, объектом манипуляций.

Я сказала ему, что боюсь, что он не видит во мне равную.

Я сказала ему, что чувствую себя всего лишь ещё одной пешкой, которую он двигает по шахматной доске.

Я показала ему, как сильно меня тронули кольца, которые он сделал, и как много они для меня значили. Я показала ему, с каким нетерпением ждала церемонии в Сан-Франциско, и как я представляла себе списки гостей, просматривала онлайн-каталоги бл*дских платьев – а я не делала этого с Йеном, хоть мы были помолвлены больше года...

– Мири, - его голос прозвучал резко, сдавленно.

Я показала ему, как проводила все своё время на Гавайях, пытаясь обучиться навыкам видящих. Когда я не пила в гавайских барах, не плакала, и не плавала в океане посреди ночи, я проводила каждую минуту бодрствования в попытках изучить навыки видящих, чтобы Блэк больше не отрезал меня от своих планов вот так.

Я показала ему, как пригласила Чарльза обучать меня в надежде, что Блэк наконец увидит во мне какой-то актив, что он не будет отодвигать меня в сторону, делая выбор в пользу своих людей, которых он этим своим расчётливым умом относил к категории «полезных» - тем же умом, который запугивал меня, возбуждал, раздражал и заставлял чувствовать себя маленькой.

– Мири, - пробормотал Блэк.
– Gaos, Мири...

Я подумала о Нью-Мехико - о том, как я решила, что должна отречься от всех своих неуверенностей и страхов, просто принять, что я буду в некоторых отношениях его сотрудником.

Я показала ему, как я попыталась отречься от своего эго и от того факта, что я привыкла иметь преимущество перед другими людьми. Я показала ему своё понимание того, что мне нужно просто принять тот факт, что я ещё не была его ровней, и мне нужно изо всех сил стараться, чтобы нагнать его, а не сводить все к своей гордости.