Вера в чудеса
Шрифт:
Захожу в кабинет и с порога спрашиваю:
— Андрей, насколько все серьезно?
— Ну, причин для паники нет. Просто ребенок маленький и я решил перестраховаться. Скорее всего, уровень кислорода поднимется к утру и мы переведем его в палату.
Я после этих слов тоже могу выдохнуть. Но есть еще один момент.
— И Андрей, нужно сделать генетическую экспертизу.
Он морщит лоб:
— Сомневаешься, что твой?
— Нет, не сомневаюсь. Но мне нужно документальное подтверждение. А мать мальчика не хочет давать разрешения на производство ДНК-теста. Сейчас
— Слушай, Серег, как-то ты не так конфликты улаживаешь.
— Ты мне мораль читать собрался?
— Да и мораль иногда полезно послушать.
Я начинаю терять терпение:
— Ты сделаешь или нет?
— Сделаю.
Вот и все, Дина Витальевна, ловушка захлопнулась. Уговаривать мне надоело, балаган давно пора прикрыть. А так, если раскрутить оставление ребенка в опасности, то место жительства Матвея определят у меня. И ничего Вам не останется, как захватить чемодан с кружевными трусами и вредную дочь и переехать ко мне. Может, так поступать сейчас и не очень порядочно, зато эффективно. А там, в качестве меры перемирия можно предложить рождение дочки.
Я остаюсь в клинике до утра. Состояние Матвея улучшилось, и их перевели в палату. Захожу туда и вижу Динку на стуле возле кровати, на которой спит сын. Стараюсь не разбудить, целую в лобик малыша. Вид у ребенка замученный. Такой же он у его матери, синяки под глазами.
Тихо спрашиваю:
— Тебе что привезти?
Она отводит взгляд и говорит:
— Я Еленке позвоню, она все соберет, а Хосе привезет.
От имени Хосе у меня такое ощущение, что песок на зубах скрипит.
— Выйдем на минуту.
Выходим в коридор:
— Лене, конечно, можешь позвонить, но вещи привезу я. А колумбийцам пора назад в Колумбию. И после больницы ты и дети переезжаете ко мне.
— А ты не офигел, родной?
— Ты подписала согласие на производство генетической экспертизы. Скоро будет готов результат. И мне уже до чертиков надоела твоя война за независимость. Поэтому если ты меня не послушаешь, то с моими деньгами я раскручу историю о том, что ты оставила больного ребенка дома, а сама пошла развлекаться. И ребенка отдадут мне, а тебя лишат родительских прав.
— Он не болел, я бы никогда его больного не оставила!
— Я знаю. Но выглядеть все будет иначе.
Дина из бледной становится серой. И вдруг неожиданно влепляет мне хорошую такую пощечину. Тут я с ней согласен — заслужил. Она резко разворачивается, но я еще не договорил, поэтому ловлю ее за руку и поворачиваю к себе лицом. Ничего хорошего она от меня не видела, и я понимаю, что сейчас нужно предотвратить какую-нибудь ее выходку. А она на них мастерица.
Я продолжаю:
— Дина, я не собираюсь тебя бить и насиловать. Я понимаю, ты мне не доверяешь. Но ребенку нужна полная семья. Поэтому не испытывай моего терпения, сделай так, как я тебе говорю. А колумбийцев отправь обратно. Потому что они уедут или живые и здоровые, или в гробах. Поверь мне, я могу решить вопрос и так.
Она смотрит на меня, а в ее глазах плещется ненависть.
— Ты меня поняла?
— Да, я все поняла, — шипит разъяренно.
А
— Ступай к ребенку.
Я выхожу из клиники и уезжаю.
Дома мне тоже нет покоя. У меня в гостиной Костромская. Кто пустил ее сюда?
— Нае*ся?
Я устал, перенервничал, получил по роже и… Что эта сука здесь делает?
— Ты же слышала — заболел ребенок.
Ее красивое лицо кривится от возмущения:
— А тебе какое дело?
Решаю расставить все точки над «И»:
— Дело такое, что он мой.
Она хлопает нарощенными ресницами и, кажется, мне не верит:
— Не правда. Кто эта бля*ь, которую ты не трахнул?
Я очень устал и не люблю, когда мне е*ут мозги.
— Моя будущая жена.
— Ты шутишь сейчас?
— Лилия, я попросил тебя сходить со мной на прием. Заметь: не выйти за меня замуж, не стать моей невестой, даже не трахнуться, в конце концов. Что ты там напридумывала, это твои проблемы. У меня есть сын, ему два года. Скоро у меня будет и жена, причем я надеюсь, что на одном ребенке мы с ней остановимся. А сейчас не могла бы ты пойти на хер?
Она уносится разгневанной фурией. Все, я могу идти спать.
Глава 25. Зоны влияния
Сергей.
Я сплю несколько часов, потом иду в душ и еду к Дине домой за вещами.
Меня встречает недовольный Хосе, но в дом пускает. Видимо, Дина ему позвонила. В доме рядом с собранной сумкой с вещами меня ждет Лена. Бледное встревоженное личико с зелеными глазищами.
— Меня к Матвею возьмете?
— Если обещаешь не совать мне под нос тряпку с хлороформом.
Мелкая зараза не остается в долгу:
— Если не будете мои лифчики воровать, то хлороформ Вам не грозит.
Смотрю на нее внимательней, надеюсь, что смутится. Ага, щас.
Вздыхаю:
— Ладно, поехали.
Когда приезжаем в клинику, то девочка в первую очередь бросается к брату. Гладит его по каштановым волосикам и шепчет:
— Мелкий, как ты меня напугал.
Я понимаю, что так выглядит любовь, привязанность. Видно, что дети тянутся друг к другу. Матвей улыбается сестре. Что пришлось им пережить за это время? Детство Матвея еще продолжается, и я сделаю всё, чтобы оно было безоблачным. Но детство Лены уже закончилось. И судя по ее характеру, так и тянет спросить, а было ли оно у нее вообще?
Я спрашиваю у Дины, кивая на Матвея:
— Как он?
— Лучше.
Ребенок, правда, выглядит получше. А вот она — нет. Она от усталости еле держится на ногах. Берет вещи и идет переодеваться. Бля*ь, она же до сих пор без трусов. Когда возвращается, говорю:
— Дина, ложись спать. С Матвеем я посижу. А Лену сейчас водитель домой отвезет.
Она укладывается на взрослую кровать в палате и сразу же засыпает. Лена еще какое-то время остается с братом, рассказывает забавные стишки, какую-то сказку, потом уходит. Под тихую мелодию на моем телефоне засыпает и сын.