Вера змеи

Дойл Карла

— Спасибо. Вы с Лероем оба такие понимающие.

— Ну, у меня все валится из рук, — говорит Фред, подмигивая одним из своих больших мультяшных глаз.

Я смеюсь, потому что это явно та реакция, на которую он рассчитывал, к тому же это забавно. Сомневаюсь, что у меня было бы такое хорошее чувство юмора, если бы я вдруг превратилась в монстра-каплю.

— И Лерой хороший парень. Один из лучших, — говорит Фред. — Мотель «Солнечный уголок» — хорошее место для проживания, но держу пари, мэр поселил тебя здесь из-за Лероя, а не из-за нашего общего рейтинга в 4,8 звезды на «TripAdvisor».

Мой первый инстинкт — задать побольше

вопросов о Лерое. Как только мой первоначальный страх прошел, я смогла увидеть, что он больше человек, чем змея. Логически я понимаю, что на самом деле он вовсе не змея. Сегодня не время для моих вопросов о Лерое. Я вернусь за этим в другой раз. Это время Фреда в центре внимания.

— Расскажи мне о той ночи, когда ты стал чем-то отличным от человека.

— Нормально говорить «монстр». Когда стало ясно, что отменить изменения невозможно, большинство из нас научились принимать себя вместе со словом «монстр». Если кто-то этого не сделал, что ж… их не будет в твоем списке собеседников, так что тебе не нужно беспокоиться о них.

— Принято к сведению, спасибо.

Его широкая, липкая фигура ерзает из стороны в сторону, как будто он пытается устроиться поудобнее на стуле, который примерно в четверть ширины его тела.

У меня так много вопросов, большинство из которых, вероятно, слишком личные, поэтому я прикусываю язык и жду, чем бы он ни решил поделиться.

— Мне было семнадцать, когда я пошел на ежегодную городскую вечеринку в честь Хэллоуина с кучей приятелей. Мы провели большую часть ночи, слишком громко разговаривая, пытаясь выделиться в толпе и привлечь внимание девочек из школы. Типичные подростковые штучки. Все тоже шло неплохо. Симпатичная рыжеволосая девушка смеялась над моими неудачными шутками и улыбнулась, когда я обнял ее. Помню, я подумал: «Сегодня та самая ночь», когда мы взяли пару напитков со столика с закусками, а затем направились в уединенное место, чтобы поцеловаться. Оказалось, что в эту ночь должно было произойти что-то грандиозное, просто не то, что я имел в виду.

Ничто в тоне Фреда не говорит о том, что он ищет жалости или сочувствия, но мое сердце все равно сжимается за него.

— Не мог бы ты рассказать мне о реальных изменениях? Где ты был, что почувствовал… если только ты не предпочитаешь сохранить эти подробности в тайне.

— Я не против поговорить об этом. Как ты можешь видеть, я довольно прозрачный парень.

Его фигура трясется от смеха над собственной шуткой.

— Не самый прозрачный монстр в городе, но я уверен, что мэр назначил тебе интервью с Роаном, нашим человеком-невидимкой. Он — опора сообщества. Его кофейня «Счастливые зерна» была одним из первых предприятий, адаптировавшихся и удовлетворявших все потребности и предпочтения монстров.

— Да, Роан Бирн — один из моих собеседников. Я рада буду познакомиться с ним, но удивлена, что тебя не было в списке.

Он снова пожимает плечами, как я предполагаю.

— Офис мэра, вероятно, забыл обо мне. Большинство людей так и делают.

— Как это возможно? В городе много таких монстров, как ты?

— Нет. Я единственный.

— Тогда я не понимаю, как кто-то мог забыть тебя, Фред. Я знаю, что не забуду.

— Это мило с твоей стороны.

Его тело изгибается, когда он делает то, что я считаю полупоклоном.

— Прошу прощения, если я пялюсь. Я так заинтригована твоей… сущностью. Что это?

— Никто не знает. Доктор Карлофф пытался

взять образец для анализа, но иглы не проникают в поверхность. Я не могу быть поврежден, и я не болею. Из чего бы я ни был сделан, это полностью самодостаточно, поэтому мне не нужно есть или пить.

— Вау, это невероятно. Возможно ли для тебя глотать пищу или жидкость?

На этот раз мне удается обуздать свою склонность выбалтывать все, что приходит мне в голову, и не упоминать об отсутствии у него настоящего рта. Хотя мне действительно интересно, как все это работает, потому что на самом деле этого не должно быть.

— Нет, я буквально ничего не могу проглотить. Как часть целого, ничто не может проникнуть.

— Как ты передвигаешься? Этот вопрос слишком личный?

— Давай, спрашивай все, что, по твоему мнению, люди захотят узнать… и что твой журнал готов напечатать, — говорит он со смехом. — Я могу изменить свою массу незначительными, общими способами, как я сделал, чтобы пожать тебе руку. Поэтому я делаю это в нижней части своей массы, когда перемещаюсь из пункта А в пункт Б, или чтобы ответить на телефонный звонок, воспользоваться клавиатурой, открыть дверь и т. д. Но я могу удерживать эти преобразования только в течение коротких периодов времени. Я не могу превратиться в полноценного человека. Я обычная капля. Не самый захватывающий или активный монстр в округе, поэтому я в основном держусь особняком.

Ладно, теперь мое сердце сжимается из-за него. Я уверена, что мои чувства написаны у меня на лице. Этот бедный человек. Неужели он думает, что никто не захочет его компании? Люди в городе заставили его чувствовать это?

— Что касается того, где и как, — продолжает он, толи не обращая внимания на выражение моего лица, то ли просто погрузившись в свои воспоминания, — я целовал ту милую маленькую рыженькую, когда началась трансформация. Это было похоже на сильнейшее несварение желудка в мире, и мне пришлось оставить ее на переднем сиденье отцовского грузовика, где мы хорошенько запотели стекла, и сбежать в лес неподалеку. Думал, меня сейчас вырвет или обосрусь, а может, и то, и другое. Затем я увидел, как моя кожа начала меняться, а одежда рваться на части, когда я раздулся, а ноги исчезли. Я подумал, что спятил, что кто-то подсыпал мне в напиток наркотик.

— Я даже представить себе не могу, насколько это было ужасно, — говорю я, обхватывая себя за талию.

Не очень профессиональная или беспристрастная позиция, но ладно. Личные интервью о том, как люди становятся монстрами, точно не являются частью моего обычного рабочего дня.

— Я был там, один в лесу, в панике и не в состоянии ничего сделать из-за изменений, происходящих с моим телом. Затем начались крики. Из моего грузовика, с вечеринки за парковкой…

Он выдыхает, его огромные глаза медленно моргают.

— После этого все стало немного хаотичным. Большинство людей, которые не превратились в монстров, довольно быстро покинули город. Некоторые остались ради семьи. Некоторые пытались остаться, но просто не смогли этого сделать.

— Ты упомянул своего отца. Пострадал ли кто-нибудь из членов твоей семьи?

— Нет. К счастью для моих родителей, они пропустили городскую вечеринку в тот вечер.

В моем горле стоит комок, блокирующий вопрос, который я не имею права задавать, за исключением того, что я это делаю. Вот почему я здесь… чтобы задавать вопросы.