Вера

Каменски Макс

В ответ раздался хриплый смешок.

– Знаешь Сатир, а без таких, как ты, у меня могло бы ничего не получиться, – после небольшой паузы сказал Пергам.

– Незаменимых не бывает. Не я, так другой нашёл бы вам необходимое. Главное, товар незатейливый, – радостно заключил Сатир.

– М-да… Страшные мы с тобой люди. Ради своего живота готовы лишать жизни других.

– Да чего тебя повело? – раздражённо бросил ночной гость. – Всё нюхаешь ту дрянь?

Пергам не ответил, и вновь припал губами к трубочке, пускай в стороны сладковатый табачный дым.

Меж тем мимо них проводили пленниц, укутанных в тёмные плащи.

– Ладно,

твоя философия пускай останется по твою душу, я же привёл товар, теперь хочу денег, – перервал повисшее молчание Сатир.

– Да, да, конечно. Сколько их?

– Двенадцать. Пять чёрненьких и семь белокурых.

– Мне надо взглянуть на них, прежде чем говорить о цене.

– Ах, ты, прожжённый торгаш! – с притворной злобой бросил Сатир. – Не разочаруешься. Будь уверен!

Внезапно снаружи раздался какой-то треск.

– А… Что это? – напрягся Сатир и завертел головой в разные стороны. С улицы донёсся чей-то грубый крик и множество щелчков. – Ты слышал?

– Да, – спокойно ответил Пергам.

– Не понял. Это разве нормально? Что за… происходит там?

Сатир приподнялся, опершись на подлокотники кресла. Глянул в окно. И лишь в последний миг осознал, что сделал роковую ошибку.

* * *

Капли воды издевательски медленно падали с крыши… Они срывались с конца черепицы и летели до земли так долго, что за это время могла начаться и закончится целая вечность! Но когда падение маленькой частички воды на землю рождало еле слышимые колебания воздуха, сердце Ромунда издавало сильный удар, и кровь со всей прытью рвалась к мозгу.

Глубокий вдох и медленный выдох…

Нервы…

Казалось, во все жилы залили ту вязкую смесь, что используют каменщики, и каждое движение мускулов давалось с трудом. А ещё непривычные тяжёлые кольчужные поножи, что так лихо тянут к земле. И громоздкий шлем, от которого затекла шея, и который постоянно грозит налезть на глаза. А о перчатках и говорить нечего: в них жутко неудобно творить колдовство. Да что колдовство! Рукой махнуть и то удавалось с трудом. Но зато от этих железок исходит сила первоклассного чародейства, чья мощь сейчас струится по жилам. Без такой прекрасной амуниции в бой лучше не соваться – это знал каждый житель, решивший посвятить судьбу служению госпоже удаче.

Ромунд поправил шлем, налезший на глаза. Всё равно тяжело и непривычно.

Н-да, конечно. Послать ребят с шестого курса прямо в настоящие боевые операции – ничем иным, как свинством, не назовёшь! Ну, какой разумный человек станет мешать людям окончить обучение, получить необходимые знания и навыки, чтобы не идти жалкими «огрызками» с сырой техникой, а уж если в дело, то серьёзно и основательно. Нет, проклятому Сенату пришло в голову назначить месяц практических занятий, которыми выбрали не мирную стрельбу по мишеням, а настоящие дела, где придётся впервые почувствовать себя очень близко с предками.

Всех забрали не через неделю, как предсказывала Эмми, а прямо на следующий день после того, как чудесная новость о прохождении боевой практики достигла его ушей!.. А затем всё происходило как-то до безумия быстро и просто: канцелярия Третьего Штатного Отдела, учётная канцелярия Пятого Военного Отдела, зачисление в ряды, принесение присяги в грязном и холодном подвале муниципального здания вместе с остальными «добровольцами» Академии. А затем несколько томительных

часов в коридорах мрачного, в серо-черных тонах здания Седьмого Особого Отдела, и, наконец, расквартировка в одном из бараков прямо в крепостной стене города. Уж в последнем Ромунд сразу оценил все прелести солдатской жизни – холодные безжизненные серые стены с проросшим там и тут мхом. Жёсткая деревянная кровать (о такой роскоши, как подушка, можно забыть) и отвратительная кормёжка. И потянуло же его пойти в действующие войска!

Капля воды вновь разлетелась вдребезги, издав характерный всплеск. Ромунд вздрогнул.

Ожидание – хуже пытки! Несмотря на магию нечувствительности к природным явлениям, тело так и колотят противные холодные мурашки. Нервы.

Вокруг – тёмные стены домов и плохо различимые силуэты товарищей из его боевого десятка, залёгших в маленьком узком проходе между дряхлым сараем и двухэтажным домом.

Было тихо. Кроме раздражающих ударов капель воды о землю.

– Может, сорвалось, и они не придут? – вдруг прошептал кто-то с левого бока от Ромунда.

– Ага, Марти, тебе лишь бы слинять от дела, – съязвил другой голос из темноты.

– Да иди ты! – обиделся первый.

– Темно-то как. Почему мы не можем зажечь хотя бы магические огоньки? – прохрипел кто-то из дальнего конца.

– А…

– Закройте рты, – прошипел грубый голос с правого бока от Ромунда. – Когда надо будет, тогда и жгите. Достаточно того, что мы держим на себе магические щиты и саму волшбу нечувствительности. Там сидят отнюдь не дураки, раз такими деньгами ворочают. Учуять могут. Всё. Тихо. Лежим дальше.

Вновь повисла гнетущая тишина.

Они сидели (а точнее, лежали, припав к земле) в засаде около двух часов, но никаких знаменательных событий не происходило. Город был овеян сладкой дремотой, проникшей в каждый дом и в каждое сердце, и никому не было дела до почти сорока солдат, засевших в секретах вокруг одного из особняков города. Хотя, солдат – громко сказано.

Два десятка были полностью укомплектованы ребятами из Академии и представляли собой ударные группировки магов контактного боя. А вот два других состояли из бойцов Седьмого Особого Отдела – опытных и суровых воинов. Они участвовали во многих следственных действиях и навидались всякого за непростую, во многом кропотливую и мерзкую работу. Но солдатами в полном смысле слова их назвать никто не мог. Ещё бы! Каждый имел звание не ниже лейтенанта, причём по окончании обучения.

Итак, первое боевое крещение и первое сражение с «исчадьями зла и порока», как выразился инструктор перед отправкой отряда Ромунда на дело. Обидно одно: «дети тьмы» чаще всего были простыми наёмниками, коим боевое искусство знакомо не понаслышке.

Трудно поверить, но маги ударных групп прошли ровно трёхдневный курс тактики.

Ромунду оставалось кусать губы и дивиться глупости Сената.

Задача операции была проста до безумия: спасти рабынь и постараться взять живым главу бандитского клана – Пергама. Остальных уничтожить. Как делать это, объясняли впопыхах да и то сквозь хмельной туман (инструкторы в казармах были людьми очень бедными и соответственно очень пьющими). Ребята решили расспросить десятника перед выступлением, но он сам мало что знал. Выбрало его начальство в командиры только по случаю – какой-то капитан пил с ним накануне, и, соответственно, отрекомендовал собутыльника.