Вердикт
Шрифт:
Время, когда можно было навестить Энджел, уже истекло, но ведь Деррику во что бы то ни стало нужно было повидаться с ней. Он нарочно выбрал путь через зал игровых автоматов, чтобы держаться подальше от столов, где играли в кости, и шел как можно быстрее, надеясь добраться до выхода раньше, чем передумает и снова бросится в игру очертя голову. Это ему удалось.
Отъехав, как ему показалось, от казино всего несколько сот метров, он увидел позади какие-то голубые огни: его догонял, сигналя мигалкой, полицейский автомобиль из Билокси. Мятной жвачки у Деррика с собой не оказалось. Он остановился, вышел из машины и стал ждать копа.
— Выпивали? — спросил он.
— Да что вы, всего пару кружек пива в казино.
Коп проверил зрачки Деррика, ослепив его фонариком, затем велел пройти по прямой и, закрыв глаза, дотронуться пальцем до кончика носа. Деррик совершенно очевидно был пьян На него надели наручники и повезли в участок. Там он согласился пройти тест на алкоголь, который показал 18 процентов.
Ему задали массу вопросов о деньгах, найденных в его карманах. Однако объяснения Деррика показались полицейским правдоподобными — он играл в казино, и ему повезло. Хоть Деррик нигде и не работал, он жил вместе с братом и ничего противозаконного за ним не числилось. Надзиратель пересчитал всю его наличность, занес сумму в протокол и вместе с другими вещами Деррика запер деньги в сейф.
Деррик сидел на верхней полке нар в камере для пьяниц. На полу стонали еще два любителя выпить. Телефон здесь бесполезен, ведь отсюда все равно не поговоришь с Энджел открыто. Пьяных водителей обычно держат в камере пять часов. Но ведь ему во что бы то ни стало надо встретиться с Энджел до того, как она отправится в суд.
Звонок разбудил Свенсона в полчетвертого утра. Голос на другом конце провода был хриплый, невнятный и пьяный, но, несомненно, принадлежал Беверли Монк.
— Добро пожаловать в Большое Яблоко, — громко сказала она и безумно захохотала.
— Где вы? — строго спросил Свенсон. — Я привез деньги.
— Попозже, — пробормотала она, и до него донеслись два сердитых мужских голоса. — Встретимся после. — Кто-то включил музыку.
— Информация нужна мне немедленно.
— А мне нужны деньги.
— Прекрасно. Скажите, где вы находитесь.
— О, я сама не знаю, — ответила Беверли и ругнулась на кого-то, находившегося с ней в комнате.
Свенсон стиснул трубку.
— Беверли, слушайте меня внимательно. Вы помните ту маленькую кофейню, в которой мы встречались в прошлый раз?
— Думаю, да.
— Это на Восьмой, неподалеку от “Бальдуччи”.
— Ах да!
— Отлично. Встретимся там как можно скорее.
— Это когда? — спросила она и снова разразилась бессмысленным хохотом.
Свенсон был терпелив.
— В семь часов вас устроит?
— А сейчас сколько?
— Полчетвертого.
— Ого!
— Послушайте, почему вы не хотите, чтобы я приехал туда, где вы сейчас находитесь? Скажите, где это, и я моментально примчусь на такси.
— Не-е-е, со мной все в порядке. Я просто немного развлекаюсь.
— Вы пьяны.
— Ну и что?
— А то, что, если вы хотите получить свои четыре тысячи, вам бы лучше протрезвиться перед встречей со мной.
— Я буду на месте, парниша. Напомните, как вас зовут?
— Свенсон.
— Правильно, Свенсон. Я буду в условленном месте в семь или около того. — Она засмеялась и повесила трубку.
Свенсон больше не ложился, так как заснуть все равно не смог бы.
В половине шестого Марвис Мейплз представился полицейскому и спросил, не может ли
Когда они подошли к машине, Марвис спросил Деррика, откуда деньги, и тот поведал ему, что выиграл их вчера в казино. Он дал брату две тысячи и попросил разрешения воспользоваться его машиной. Марвис взял деньги и согласился подождать, пока полицейские пригонят с городской стоянки машину Деррика.
Сам Деррик помчался в Пэсс-Кристиан и на рассвете припарковался позади мотеля “Сиеста”. Низко пригнувшись, на случай если кто-то окажется поблизости, он пролез через кусты и подобрался к окну комнаты Энджел. Оно, разумеется, оказалось закрытым. Деррик потихоньку постучал в стекло. Никакого ответа. Тогда он подобрал небольшой камешек и постучал громче. Быстро светало, и Деррик начал нервничать.
— Стоять! — послышался вдруг громкий окрик у него за спиной.
Деррик быстро оглянулся и увидел Чака, охранника в форме, целившегося ему прямо в лоб из блестящего пистолета с длинным дулом.
— Отойти от окна! — скомандовал Чак. — Руки вверх! Деррик поднял руки и сделал шаг сквозь кусты.
— На землю! — снова скомандовал Чак, и Деррик, распластавшись, словно орел, плюхнулся на холодный тротуар. Заломив ему руки за спину, Чак по радио вызвал подмогу.
Марвис все еще бродил возле участка в ожидании машины Деррика, когда его брата, арестованного во второй раз за эту ночь, привезли обратно.
Энджел благополучно проспала все эти события.
Глава 38
Присяжного, который считался самым усердным, слушал внимательнее всех, помнил почти все, что говорилось в суде, и беспрекословно повиновался распоряжениям судьи Харкина, было бы позорно вывести из состава жюри в последний день и тем самым сорвать процесс.
Точная, как часы, миссис Херман Граймз появилась в столовой ровно в четверть восьмого, взяла поднос и стала собирать ставший уже обычным за эти две недели завтрак: овсянка, снятое молоко и банан для Хермана, кукурузные хлопья, двухпроцентное молоко, ломтик бекона и яблочный сок для себя. Николас, как он часто это делал, подошел и предложил свою помощь. Днем в комнате жюри он продолжал готовить кофе для Хермана и считал себя обязанным помогать также и утром. Два кусочка сахара, пакетик сливок для Хермана, черный кофе — для миссис Граймз. Они поболтали о погоде, о том, упаковали ли они уже вещи, чтобы приготовиться к скорому отъезду. Она казалась искренне взволнованной перспективой ужинать в понедельник дома.
Все утро Николас и Хенри By приветствовали по очереди приходивших на завтрак коллег, настроение у всех было почти праздничным. Скоро все поедут домой!
Пока миссис Граймз ходила за приборами, Николас, продолжая рассказывать что-то об адвокатах, быстро бросил в чашку Хермана четыре маленькие таблетки. Они его не убьют. Это метергин, очень легкий наркотик, который применяют в кабинетах неотложной помощи для того, чтобы привести в чувство находящихся в глубоком обмороке пациентов. Часа четыре Херману будет худо, но потом он оклемается безо всяких последствий.