Вереница

Синклер Элисон

– Вопрос в том, органическая это жизнь или минеральная, или это продукт нанотехнологии – а может, вообще что-то такое, чего мы не в силах даже вообразить. – Морган встретил отсутствующий взгляд Софи, и что-то в этом взгляде заставило его умолкнуть. Он посидел, задумчиво глядя вперед, – Они все одинаковы, – добавил он извиняющимся тоном, будто просил прощения за то, что говорит столь очевидные вещи.

В эту секунду Софи почти ненавидела его – и за острый ум, и за робость. Морган словно издевался над ней, демонстрируя свою уверенность в ее интеллектуальном превосходстве. Однако для нее осознание того, что камень, растение и насекомое суть одно и то же, потребовало напряжения всех умственных

способностей, а он понял это мгновенно и тут же начал размышлять о том, какова природа этой общности.

“А пошел он к черту! – подумала она. – Пошел он к черту! Я здесь как рыба, выброшенная из воды. Даже если я найду то, за чем отправилась сюда, не исключено, что я его просто не узнаю…”

– Мы все здесь как рыбы, выброшенные из воды, Софи, – сказал Морган.

Осознав, что первую часть своей мысли она произнесла вслух, Софи покраснела. Оставалось только надеяться, что вторая часть осталась произнесенной лишь мысленно.

– Да, – кивнула она, – но некоторых из нас вдохновляла хотя бы перспектива космического полета – не говоря уже об элементарном комфорте. А все эти штучки-дрючки…

Морган присел рядом с ней на сталагмит.

– Мы предполагали, что все эти штучки-дрючки предназначены для того, чтобы мы чувствовали себя как дома. Возможно, это действительно так, судя по их форме. Однако их функции совсем другие. Зеленое покрытие на полу поглощает все отходы – не исключено, что для переработки. А деревья – кстати, вы заметили, как они выросли? – скорее всего участвуют в процессе газообмена. Это не фотосинтез, но атмосферу они очищают.

– А насекомые? – спросила Софи. Он, похоже, ее не слышал.

– Самое интересное – аргиллит. На Земле нет ничего подобного. Ни на что не похожая субстанция – а люди как ни в чем не бывало лепят из нее, что хотят. Однако каково предназначение аргиллита? Если предположить, что эта субстанция, или же механизм, или бог его знает что еще может принимать любые формы, значит, эти формы не случайны. Нам необходимо, чтобы что-то впитывало все наши выделения с пола и из воздуха, нам нужно на чем-то сидеть и лежать, нам нужны еда, вода и жилье. Возможно, природа этой субстанции или механизма обусловила то, что наши жилые помещения созданы в виде пещер, а не в виде домов из камня и кирпича. Хотя… Мы же привыкли строить из камня и кирпича. Тогда почему пещеры? Здесь какая-то непоследовательность. Я думаю, мы просто не замечаем, что существуем в высокоразумной среде. И она воздействует на нас, изменяет нас. Она стала влиять на нас с самого начала – с первых же часов или дней… Мы же не знаем в точности, сколько мы пробыли в бессознательном состоянии! Об этом свидетельствует все вокруг: и тот факт, что наше электронное оборудование вышло из строя, и то, что в темноте мы прекращаем всякую деятельность, и то, как мы поневоле развиваем свои осязательные способности, чтобы вылепить что-то из аргиллита. Мы думали: раз к нам не вышли зеленые человечки и не сказали: “Добро пожаловать, земляне!”, значит, нас попросту бросили на произвол судьбы. Но мне кажется, все здесь происходит далеко не случайно – и это касается не только окружающей среды. Наше общение с ней – лишь подготовка.

– К чему? – спросила Софи, поневоле заинтересовавшись.

– Хотелось бы думать, что нас готовят к взаимодействию – или общению – с кораблем. Хотя вполне вероятно, что мы всего лишь подопытные крысы в лабиринте, которых дрессируют на реакцию “стимул – ответ”. – Морган криво усмехнулся. – А может, это своего рода вступительный экзамен. Поскольку они взяли на борт представителей самых разных видов человеческой расы, у них наверняка есть тщательно отработанная система отбора и подготовки экипажа. Интересно только, что они делают с теми, кого отсеивают?

– Надеюсь,

мы никогда этого не узнаем, – сказала Софи.

Морган посмотрел на нее широко раскрытыми темными глазами, и Софи поняла, что его вопрос – скорее риторический. Похоже, Морган догадывался, что они делают с отсевом, – и это пугало его.

Адриен ла Флер откашлялась и села на пол, прислонившись к стене и натянув на голову капюшон ярко-красной куртки. Стивен стоял над ней, словно оберегая от всего мира.

– Извините, я не хочу этого слышать, – хрипло проговорила ла Флер. – Мы были правы насчет насекомых. – Она чуть приподнялась и вытащила из заднего кармана брюк блокнот. – Всех до одного, кто заболел, покусали эти мошки. Подойдите! У меня нет сил встать.

Софи подошла к ней и взяла блокнот из дрожащих пальцев ла Флер. Лицо медсестры, полускрытое капюшоном, было мучительно напряжено. Она уронила руку – и Софи, уже сделавшая было шаг назад, остановилась. На левом запястье ла Флер, скрытом ранее под манжетой куртки, напухла красная шишка.

Ла Флер, проследив за взглядом Софи, сказала кратко;

– Да.

– Давно это случилось? – спросила Софи, опустившись перед ней на корточки.

Медсестра откинула голову к стене.

– Три-четыре часа назад. Это не та, что мы принесли. Мы пытались ее поймать, но она, должно быть, рассыпалась в прах. А я еще дразнила Стивена, что он букашек ловить не умеет. Прости, Стив.

Теперь Софи стала понятна еле сдерживаемая ярость Стивена, пусть даже совершенно несправедливая. Она засучила рукав ла Флер, обнажив припухлость около трех сантиметров в ширину. Кожа медсестры была горячей и влажной.

– Не знаю, что они впрыскивают, когда кусают, но это ужасная гадость, – сказала ла Флер. – Первые пару часов тебе хочется отгрызть руку, лишь бы прекратился зуд, а потом у тебя так начинает болеть голова, что ты просто не заметил бы ампутации – разве что тебе ампутировали бы голову.

– Фотофобия?

– Да. – Ла Флер сглотнула. – Я попытаюсь изложить все покороче. Корреляция между укусами мошек и гриппом Центавра стопроцентная. Я не нашла ни одного человека, который заболел бы без укуса, и ни одного, который бы после укуса… Можно мне воды? – Морган вскочил с табуретки и бросился за водой. – Спасибо. – Ла Флер отпила глоток. – Симптомы в основном такие: головная боль, миалгия и артралгия, мускульные спазмы, опухание укушенной руки, жар, тошнота, рвота. В общем, представьте грипп типа А вместе с укусом “черной вдовы” – и вы получите вполне достоверную картину.

– Я не могу больше ждать, – пробормотал Морган.

– Можете, профессор, поверьте мне! – сказала ла Флер. – Большинство заболевших выздоравливают через день-другой после острого приступа, как Стивен, причем без всякой помощи. Но у некоторых приступ вызывает судороги, а порой и смерть. Человек восемь-девять из тех, кого я видела, выкарабкались просто чудом. Все молодые, крепкие и абсолютно здоровые. Но вернемся к нашим букашкам. Кусают только молодых и здоровых. Ни один старик, ребенок или человек с хроническим заболеванием не пострадал. Я говорила с врачом, живущим двумя пещерами выше, – он, кстати, старый и у него проблемы со здоровьем. Так вот, он сказал, что видел, как одна из этих мошек ползала по нему и трем другим людям, пока наконец не укусила пятого – следопыта и охотника, прежде ни разу не болевшего. Сейчас он в критическом состоянии, и, похоже, мы его потеряем. Возможно, я должна чувствовать себя польщенной из-за того, что попала в хорошую компанию, – печально улыбнулась она. – Короче, бороться с этой болезнью мы не в состоянии. Ее можно только попытаться пережить – и беречься от укусов. Кстати, я была в перчатках, но проклятая тварь заползла ко мне под рукав.