Вересковый мед
Шрифт:
Мысли вернулись к сегодняшнему утру, и ей снова стало стыдно. Вспомнился его взгляд, слишком красноречивый, слишком откровенный, и то, как он разглядывал её жадно, не стесняясь, и сейчас, когда утренняя ярость в ней немного улеглась, это стало её пугать.
Не стоит его злить. Она здесь одна с дюжиной здоровых мужчин, и, судя по утреннему взгляду Викфорда, все они отнюдь не монахи. Эрика вспомнила разговоры псов о том, что они не присягали королю и как собирались сжечь её и весь Кинвайл, если их командор умрёт. А значит, их ничто не сдерживает, кроме золота. Псы они и есть псы. И Эрика пообещала себе больше не провоцировать никого из них. Всё-таки она
Викфорд как будто тоже решил держаться от неё подальше. Он теперь вообще с ней не разговаривал и не обращался напрямую, стараясь передавать поручения только через кого-то из своих людей. Чаще всего это был барристер – Хилет Тейн. Невысокий полноватый мужчина со светлыми волосами, тщательно спрятанными под бархатный берет с пером. Он ехал рядом с Эрикой, держа перед собой сумку с кофром для свитков, и трясся над ней, как над горшком золота. Впрочем, это и неудивительно – за пропажу бумаги такой ценности король быстро укоротит его на целую голову. Но он единственный во всём отряде, кто не вызывал у Эрики раздражения и злости, и она задавала ему ничего не значащие вопросы о Кальвиле. Он охотно отвечал и даже рад был такому собеседнику: видимо, общество псов было для него слишком уж грубым.
Первый день ехали почти без остановки, переночевали в каком-то заброшенном доме в стороне от дороги, и встали с рассветом. И следующий день Эрика тоже провела в седле. Она хоть и привыкла к тому, чтобы целыми днями охотиться в лесу, но вот двое суток подряд на лошади – такое путешествие оказалось крайне утомительным.
Эрика не понимала, куда они направляются, потому что дорога на юг осталась в стороне, а они свернули на какую-то тропу и двинулись сначала на запад, а потом на восток. В отряде с ними ехал проводник по имени Кун, и по его речи и одежде можно было догадаться, что он балерит. Он и определял направление. Но чутьё подсказывало Эрике, что едут они либо не в Кальвиль, либо очень странной дорогой. И от этого на душе становилось тревожно. За всё время пути Викфорд сделал всего две коротких передышки, и Эрика догадалась, что видимо они путают следы – стремятся уйти от возможной погони.
На второй день к вечеру она уже едва не падала из седла от усталости, но просить Викфорда об отдыхе ей не позволяла гордость. К счастью, об этом попросил барристер, пожаловавшись на то, что у него разболелась спина, и они свернули на ночёвку к постоялому двору в какой-то схуне. Лес в этом месте отступал ближе к холмам, обнажая небольшую долину с извилистой речушкой в низине, по берегам которой расположились три десятка домов. Война пощадила это место, и постоялый двор был почти не тронут огнём и мечом. Разве что мужчин в деревне почти не осталось. Так что, увидев вооружённых наёмников, хозяйка бросилась суетиться и старалась угодить тавиррцам, видя, что они при деньгах.
Эрике отвели лучшую комнату на втором этаже в мансарде, а псы разместились кто где, в основном на сеновале, потому что в доме было всего-то четыре комнаты. Хозяйка сновала туда-сюда, не глядя никому в глаза и бормоча себе под нос напоминания о том, что нужно не забыть. Собрала на стол лепешки и похлёбку – больше здесь нечем было разжиться.
Эрика попросила у хозяйки горячей воды – помыться, взяла еду и ушла к себе в комнату. С наслаждением стянула сапоги. Ей казалось, они едут уже целую вечность, и за всё время пути это был её первый настоящий отдых.
Она проснулась резко от тревожного чувства в груди и запаха
Она натянула одежду, бросилась к окну, выглянула и увидела, что уже светает, и что ей вовсе не снится пожар – это горит стена постоялого двора со стороны входа. Среди дыма метались какие-то люди, а во дворе шёл бой. Она едва успела отпрянуть от окна, как в косяк вонзилась стрела с рыжим оперением, а следом ещё одна. Эрика побежала к выходу, но тут же вернулась – внутри дома уже всё заволокло дымом, и она, закашлявшись, захлопнула дверь. Снова попыталась выглянуть в окно, но кто-то держал его на прицеле, и стрела вонзилась в дерево почти у виска.
Триединая мать!
Эрика отпрянула и с ужасом подумала, что будет глупо умереть вот так, вот здесь, при том, что она смогла пережить осаду и штурм их замка в Гранарде, пройти половину страны и ускользнуть из лап вездесущих тавиррских эмиссаров.
Дверь распахнулась от удара ногой, и вместе с клубами дыма в комнату ворвался Викфорд. Его лицо в крови и саже выглядело ужасно. Он удерживал над головой толстый плед, шагнул Эрике навстречу и схватил за руку.
– Живо за мной! – крикнул и закашлялся. – Одеяло возьми! На голову! Быстро! Держись за меня!
Со стороны лестницы раздавался гул пожара.
– Мы же сгорим! – воскликнула Эрика.
Но Викфорд только стиснул её руку почти до боли и потащил за собой прямо в гущу дыма.
Огонь уже лизал балясины лестницы, и сердце у Эрики от затопившего её страха гулко колотилось о рёбра, а ноги просто приросли к полу, потому что шагнуть навстречу своему самому страшному кошмару она была не в силах.
Ещё с того дня, когда пылали дома в Гранарде, когда на площади наспех сооружали костёр, на который потом взошла её мать, когда её няня – старая Леоха, тащила её сквозь дым по коридору к стене, почти столкнув в ров, полный тухлой воды, и тем самым спасла ей жизнь… С того дня Эрика панически боялась огня. Боялась и ненавидела. Он приходил к ней иногда в кошмарах, перемежаясь тавиррской бранью, топотом копыт по мостовой и звоном мечей, и у этого страха была голова белого волка в серебряном круге и запах дыма. Этот страх сдавливал горло железным обручем, заставляя вскакивать посреди ночи и плакать потом беззвучно.
И вот сейчас всё было ровно так, как в её самом страшном кошмаре. Пламя яростно рвалось снизу вверх по деревянным стенам холла, в лицо пахнуло жаром, и от этого зрелища Эрику почти парализовало. Она даже кричать не могла, вцепилась в дверной косяк рукой, и только одна мысль билась в голове – сейчас она умрёт.
– Я не могу! – прохрипела, пытаясь броситься обратно к окну.
Но Викфорд с силой дёрнул её на себя и рявкнул, перекрикивая гул пламени:
– Нельзя, дура! Убьют!
Обхватил за талию, набрасывая на голову одеяло, и почти поволок за собой в удушливую жаркую тьму. Они едва не скатились по лестнице, давясь дымом и чувствуя, как он рвёт внутри лёгкие, заставляя почти выплёвывать их рваным кашлем, и в голове всё плывёт, и уже непонятно где верх, а где низ, и куда надо бежать. Эрику накрыло каким-то безумием – хотелось закричать, но она не могла.