Вересковый мед
Шрифт:
– Однажды я о ней попрошу, а вы её окажете. – Её глаза блеснули гневом, но Викфорд добавил: – Не переживайте, найрэ, я хоть и пёс, но всё ещё Адемар. Даю слово, что моя просьба никак не затронет вашу честь.
Эрика услышала недовольное бормотание его людей, которым явно не нравилось то, что происходит. А она ведь собиралась не злить их…
– Так вы согласны?
Она судорожно сглотнула и кивнула.
– Отпустите их, – коротко бросил
– Но, командор, они же придут по нашим следам. Это глупо, – возразили Корин, чуть опуская меч. – И потом…
– С каких это пор ларьет оспаривает приказы своего командора? – резко оборвал его Викфорд. – Я сказал – отпустить! Пытками мы всё равно ничего не вытряхнем из этого полудурка. А вот найрэ Нье'Лири сможет его разговорить, раз она его знает.
Викфорд обернулся к Эрике, шагнул почти вплотную, и произнёс хрипло:
– Хотите сохранить ему жизнь? Так вытащите из него всю правду – кто предатель? Кто послал их сюда убить вас?
Он внезапно схватил её за руку и потащил к одному из трупов.
– Вы знаете его? А вот этого? Или того? Эти люди пришли убить вас, найрэ Нье'Лири! Вы кого-то из них узнаёте?
– Убить меня? – спросила она, начиная осознавать, что произошло.
– Ну а вы как думаете?! – рыкнул Викфорд. – Они хотели сжечь вас живьём, а вы полны глупого сострадания!
Глупого сострадания?! Именно проклятые тавиррцы виноваты в том, что происходит! Что один балерит убивает другого! И что она вынуждена стать предателем своего народа!
Эрика всматривалась в окровавленные лица, и тошнотворный клубок сжимался где-то в желудке. Она узнала одного – он приходил однажды к тёте Бригитте, кто-то из того лагеря, что разбили под Кинвайлом беженцы. А остальные люди были ей незнакомы. Но мысль о том, что псы могут вернуться и в отместку сжечь Кинвайл дотла, заставила её покачать головой и сказать твёрдо:
– Нет, я никого не знаю из этих людей и никогда не видела.
– Тогда каким же дурным ветром сюда принесло этого блаженного? – прищурился Викфорд, вглядываясь в её лицо.
– Я… я не знаю!
– Ну так узнайте! Если не хотите, чтобы нас снова поджарили! И ещё… – он понизил голос так, чтобы его не услышали стоящие поодаль псы. – Если хотите дожить до Кальвиля, никогда больше не поступайте так глупо перед моими людьми. Если хотите чего-то, просто попросите об этом меня. Лично.
– Что, ваши люди не так уж и ценят своего командора? – криво усмехнулась Эрика.
Знала,
– Для некоторых, вроде вас, найрэ, месть дороже здравого смысла. А для некоторых, вроде этих псов, месть иногда дороже золота. Не хотелось бы, чтобы в вашем лице первое встретилось со вторым. Так что не стоит злить моих людей и заставлять их ненавидеть вас ещё больше. Ваше сострадание и моё милосердие к этому блаженному может стоит нам всем жизни. И они это понимают. Так что не давайте им больше повода. Ну а меня можете ненавидеть сколько угодно. Но я обещал привезти вас в Кальвиль живой и невредимой. И я это сделаю.
Только в этот момент Эрика поняла, что он всё ещё сжимает её запястье. Она резко выдернула руку и развернулась, собираясь уйти, но Викфорд добавил вдогонку:
– Вы могли бы просто сказать мне «спасибо».
– Спасибо? За что? – она оглянулась на него через плечо.
– Я спас вам жизнь.
Она усмехнулась презрительно и бросила коротко:
– А разве не за это вам платят золотом?
Глава 11. Дорога в Гранард
Не так уж и часто Викфорд шёл против внутреннего голоса, и обычно это были какие-то крайние обстоятельства. Одним из них стала эта поездка в Балейру, ведь герцогу Сенегарду нельзя было отказать. И вот он снова пошёл против своего внутреннего голоса. Понимал, что нельзя оставлять никого в живых, понимал, что не стоит ему идти на поводу у этой балеритской занозы, и особенно на глазах его людей, но ничего поделать с собой не смог.
В тот момент, когда она стояла, раскинув руки, защищая этого сумасшедшего, словно птица своего птенца, он на мгновенье представил, что будет, если он его убьёт или если его убьёт Корин, а она это увидит… Он не хотел, чтобы она такое увидела. Он и сам не знал, почему у него внутри всё восстало против этого, словно он не хотел делать ей ещё больнее. Не хотел, чтобы она ненавидела его ещё больше. Эрика смотрела, сжигая его изумрудом своих глаз, и он чувствовал, как снова ожили под кожей невидимые иглы, как прошили вены, взорвались огнём в крови, и понял, что не может противостоять этому. Этому странному притяжению к зеленоглазой балеритке, которое становится с каждым мгновеньем только сильнее.
Конец ознакомительного фрагмента.