Веревка из песка

Степанов Анатолий Яковлевич

– Его почти всю ночь капитан Трофимов тряс, ну и умаялись оба. Капитан домой пошел, а он в обезьяннике отдыхает.

– Проводи, – приказал полковник и, войдя в помещение, перегороженное тремя железными решетками, удивился: – Смотри ты, пустыня!

И действительно, за решеткой, отделенные друг от друга сплошной перегородкой, находились только двое – ОН и ОНА. ОН – Дима, а ОНА – развеселая лохматая девица в короткой ладной курточке.

– Всех ночных уже распределили. Эту часа три как с дискотеки привезли, с

ней еще не разобрались. И вот ваш… – дал пояснения Никольцев.

– Он пока еще ваш, а не мой, – сказал полковник и подошел к клетке, в которой сидел Дима. Спросил: – Боксер?

Дима внимательно оглядел подошедшего франта и, сделав паузу, насмешливо опроверг его предположение:

– Ошиблись, господин. Студент.

– Одно другому не мешает, – решил полковник и направился к выходу из обезьянника, но был остановлен всесокрушающей девичьей фиоритурой:

– Что же со мной не поздоровался, полковник? Не узнал, что ли?

– Надоела ты мне, Горелова, ох, как надоела! – не оборачиваясь, отшил ее полковник и вышел. Никольцев – за ним.

– Это что за Бельмондюк? – спросил Дима у соседки.

– Полковник Лапин, главный опер по ЦАО. Тухленько тебе будет, если он за тебя возьмется, Димон.

– А если за тебя?

– За меня уже брался. Только против моих откосов и откорячек у него силы нету.

– Такой бобер за тобой?

– За мной – одна я. Я умная. Только худенькая.

– Значит, и сегодня соскочишь?

– А что они за одну дозу пыхалова со мной сделать могут? Отпустят, куда им деваться. Да и тебя отпустят, только на поводке.

Полковник Лапин дочитал последний лист протоколов и обратился к хозяину кабинета, матерому мужику:

– Как он тебе, Геннадий Васильевич?

– Я же его еще не видел, Костя. Допросы по горячему Трофимов вел.

– А по протоколам? На твой неповторимый сыщицкий нюх?

– Парень как парень. Неплохой парень. Умен, горяч, самолюбив. С несколько преувеличенным чувством собственного достоинства.

– Это плохо или хорошо?

– Когда в меру – хорошо.

– А он, Васильич, не в меру Знаешь заключение медэкспертов?

– По телефону зачитали.

– По горячке такой удар нельзя нанести. Перелом шейных позвонков. Обдуманный и до автоматизма отработанный удар опытного и жестокого бойца.

– Вот-вот! На автоматике! – обрадовался Геннадий Васильевич.

– Тот, что в желтом пальто?

– А черт его знает! Может, пальто, а может, и Колосов. Хотя девица эта, Наталья Кудрявцева, уверенно утверждает, что до прихода фраера в пальтугане грабитель был жив. Сговориться она и ее напарник с Колосовым не могли: мои ребятки их в разные стороны растащили. Да и паренек, напарник, Алексей, честно признался, что желтого чуда этого он не видел. Если бы сговорились, то дудели бы в одну дуду. В общем, тебе в этом придется разбираться самому.

– Считаешь,

что это дело я к себе заберу?

– А как же! Загадочное убийство. Хотя, уж поверь моему опыту, оранжевое пальто ты не найдешь, и все кончится превышением мер необходимой самообороны и условным сроком для этого Колосова.

– Для начала я на него внимательно посмотрю.

…Сержант остался у двери, а Дима, сделав три шага, остановился посреди небольшого кабинета. Было на что внимательно посмотреть: перед милиционерами стоял атлет под метр девяносто, ладный, мощный, не накачанный, а гармонично развитый.

– Свободен, Некляев. А вы, Колосов, присаживайтесь, – распорядился после паузы Геннадий Васильевич.

Сержант Некляев мигом испарился, а Дима неспешно устроился на стуле из ряда у стены.

– Вам сколько лет, Колосов? – спросил Лапин.

– Двадцать три, – ответил Дима.

– А только на третьем курсе. После пяти заходов в институт поступили?

– После двух. А до этого два года службу тащил.

– В каких войсках?

– В ВДВ.

– Вот тебе и доведенный до автоматизма, Костя! – встрял в их диалог Геннадий Васильевич.

– Меня доводить не надо, – зло ответил Дима. – Я сам кого угодно доведу.

– Вот об этом я и говорю, – обрадовался Геннадий Васильевич.

– Что же нам с вами делать, Колосов? – задал риторический вопрос Лапин.

– Ваши проблемы. Все, что мне известно об этом инциденте… – начал было Колосов, но его перебил Геннадий Васильевич:

– Об убийстве.

– Все, что мне известно об этом инциденте, я в подробностях изложил капитану Трофимову. Но, насколько я понимаю, вы не верите ни одному моему слову и трепать меня перекрестным допросом будете долго. А у вас девушка ни за что в обезьяннике парится.

– Что у нее, у Гореловой этой, Геннадий Васильевич? – поинтересовался Лапин.

Тот заглянул в бумажки и сообщил:

– Наркота.

– Тяжелая?

– Да нет, травка.

– Может, действительно с нее начнем? – предложил Лапин.

– Некляев! – заорал Геннадий Васильевич, зная, что сержант за дверью. – Тащи гражданку сюда!

…Гражданка Горелова впорхнула в кабинет и, ухватившись обеими руками за прострочку джинсов, сделала книксен.

– Чуть свет – и я у ваших ног! – Грибоедова процитировала.

– Давно уже не чуть свет, – поправил ее Геннадий Васильевич.

– Я в вашем козлятнике с пяти утра, – не согласилась девица.

– Участие в несанкционированных акциях антиглобалистов, публичные скандалы, драки с милицией и вот теперь наркота. Ох, и надоела ты мне, гражданка Горелова! – кисло, будто лимон проглотил, заметил Лапин.

– Бригадир, ты меня хоть раз занаркоченной видел? – азартно вопросила дева.

За Лапина ответил Геннадий Васильевич:

– А сегодня на тебе два пакетика нашли.