Верхний и Нижний мир

Волкова Дарья

К обеду следующего дня стало ясно, что ждать больше нельзя. Одну таблетку антибиотика они все-таки смогли в Славку затолкать, но толку-то? Температура по-прежнему высоченная, трясет, лихорадит. Ничего не ест, круги фиолетовые под глазами, слабость такая, что сам уже и встать не может по малой нужде.

– Что делать будем?
– снова совещание, снаружи палатки.

– Паш...
– растерянно.
– Я не знаю.

Горожане привыкли к тому, что они в безопасности. Да, их может сбить машина. Или может упасть на голову сосулька с крыши.

Но при малейшей угрозе здоровья есть "03" и аптека. Сейчас же не было ни того, ни другого. Зато был друг, который буквально сгорал в лихорадке в десятках километров от мало-мальски нормального человеческого жилья.

– Надо возвращаться в деревню.

– Вдвоем?

– Нет. Один уходит. Второй остается со Славой. Там, может, медикаменты у кого есть. И фельдшер какой... Или, на крайний, на машину и куда-нибудь... где есть врачи, больница. Или может... там в деревне вроде связь какая-то есть. Санавиация?

– Санавиация? Наивный ты, Павлик...

– У нас тут человек умирает!

Паша озвучил то, чего они начали опасаться. Здоровый, физически крепкий парень угасал просто на глазах. Нелепо, неправильно. Всего лишь одно купание разгоряченного тела в ледяной воде. Плюс недолеченная накануне простуда. И в результате человек лежит в лихорадке в глуши, без всякой возможности оказать медицинскую помощь.

– Кто идет?

– Ты, Жень, без вариантов. Ты из нас троих в самой лучшей форме. Дойдешь быстрее всего. Если можешь, поторопись. Ну... ты же понимаешь.

– Понимаю, - кивает Евгений.
– Я быстро пойду, налегке же. К вечеру дойду до поселка.

Когда Павел, спустя два часа после ухода Жени, услышал голоса за стенами палатки, подумал, что в понятие "быстро" они с Женькой вкладывают разный смысл. Вылез наружу и остолбенел.

Жека не один. И спутники товарища вызывали у Паши конкретное беспокойство, если не опасение. Судя по внешнему виду - местные охотники. Смуглые, с задубевшими от ветра и солнца лицами и невозмутимым прищуром глаз. Потрепанные камуфляжные костюмы, резиновые сапоги и замызганные вязаные шапочки еще могли показаться горожанам смешными, а вот карабины за плечами - нет.

– Кто это?
– конспиративным шепотом Женьке.
– Они по-русски говорят?

– Илдеш говорит плохо, понимает хорошо, - отзывается тот из охотников, что помоложе.

– А зачем... зачем ты их привел?
– Паша решил, что проще говорить все-таки с другом, а не с "плохо говорящим, но хорошо понимающим".

– Говорят, помочь могут, - у Жени вид ошарашенный и растерянный. Оно и понятно - кто будет в здравом уме спорить в лесу с двумя вооруженными людьми?

Старший без приглашения поднимает полог палатки и проходит внутрь, младший остается снаружи, безмятежно напевая что-то. Паша с Женей напряженно переглядываются.

Старший их охотников пробыл в палатке недолго, вышел, о чем-то говорит со своим товарищем. Тот, после переговоров, поворачивается к друзьям.

– Тордой сказал - зайсан поможет. Только он.

–

Тордой? Зайсан? Жень, ты понимаешь, о чем они говорят?
– Паша переводит взгляд с одного охотника на другого.

– Тордой, - умеющий "плохо говорить, но хорошо понимать" тычет пальцем в своего старшего товарища.
– А зайсан - там!
– взмах руки куда-то в сторону.

– Какой еще зайсан?!

– Зайсан Очумай, - неожиданно четко произносит старший.

– Обоссаться и очуметь, - под нос себе комментирует Паша.
– Жень, ты понимаешь, о чем базар?!

– Зайсан - это колдун, вроде, - задумчиво отвечает Евгений.
– Шаман, что ли...

Младший из охотников довольно кивает.

– Очумай - сильный зайсан. Старый, могучий. Он... помогать... вашему другу.

– Очуметь, - хмыкает Паша.
– Жень, на хрен ты вернулся?! Только время потерял. Нам еще только... зайсанов не хватало!

– Пойдем, пойдем, - тянет Женьку за рукав младший, как его... Илдеш?
– Очумай должен тебя видеть... ты его должен позвать сам...

– Женька, не смей! Слава там уже кровью харкает! Нельзя нам время на этот цирк терять!

Но Женя, словно загипнотизированный, уходит за двумя узкоглазыми смуглыми людьми с ружьями за спиной. А у Павла очень дурное предчувствие... что этот поход плохо закончится не только для Славки.

Возвращение Женьки оправдало все его предчувствия в полной мере. Вид четвертого в этом, как из дурного сна, квартете, заставил Павла выругаться вполголоса. Громче не рискнул - кто-то слишком "хорошо понимает".

Зайсан Очумай.... Кому расскажи - не поверят. Если еще выпадет им шанс поделиться историей об этом их крайне неудачном походе. А предчувствия у Паши ой какие нехорошие. И зайсан Очумай их только усугубляет.

Лицо, словно состоящее из лоскутов кожи, разрезанных острыми бороздами морщин. Глаз нет, есть лишь глубокие щели, и оттуда на тебя смотрит... смотрит что-то... или кто-то.

– Жень, - шепотом, - это от него так... воняет?

– От шубы, - Женька страдальчески выдыхает.

Облачение колдуна - это соединение кошмарного сна и полета буйной фантазии всех меховых дел мастеров этой планеты. Лисья шуба - причудливое сочетание рыжих и черно-бурых шкур. Сколько лисиц ушло на создание этого пестрого мехового шатра - даже представить трудно. А на голове...

– Живой?..
– свистящим шепотом спрашивает Паша.

– Дурак ты, - так же тихо огрызается Женя. За два часа он уже несколько попривык к облику шамана.
– Это чучело.

На голове зайсана шапка из шкуры филина, ветерок колышет перья на крыльях.

– Слушай, ну птица... как настоящая...
– не унимается Паша.

Обладатель так потрясшего друзей головного убора кладет на траву то, что держал до этого в руках. Здоровенный, не меньше метра в диаметре, бубен, весь изрисованный какими-то знаками. Все и не ухватить глазом, изображения теснятся - кажется, и кони там есть, и лягушки, и еще что-то.