Верхний Волчок I
Шрифт:
Я улыбнулась, глядя на Захара, и подмигнула ему. Мне казалось, что я обязана убить Филина хотя бы ради того, чтобы отплатить Захару за его жертву. Он сидел весь разбитый, высохший и потухший, здесь уже не помогли бы слова, вся надежда оставалась на работу врачей и течение времени. Кроме того, Захар не знал, куда себя деть: ему было больно видеть меня и Дилана, сидящих вместе прямо напротив него. Я решила, что пусть он сразу похоронит в себе все надежды быть со мной: для меня не существует других мужчин, только мой муж.
В холл больницы я вошла на своих двоих, однако
Зато Захара силы покинули, он весь обмяк, и его срочно увезли на каталке из приёмного покоя. Позже мы узнали, что в связи с сильным истощением врачи не могут его прооперировать, так как наркоз смертельно опасен человеку в таком состоянии.
У меня же взяли на анализ кровь из пальца и вены, мочу и отправили делать УЗИ. Врач ругал меня за худобу и требовал, чтобы я как можно сильнее надула живот. В целом ничего криминального он не нашёл, моей беременности пока ничто не угрожало, развитие плода проходило нормально, что удивительно после всего случившегося.
Дальше я попала к отоларингологу, который заключил, что у меня лёгкая контузия и небольшой лопнувший сосуд в ухе, а затем начал задавать не касающиеся его вопросы. Я не раскрыла абсолютно никакой информации врачу и стойко вытерпела промывку ушных каналов.
В последнюю очередь меня осматривал травматолог и выявил лёгкое сотрясение мозга: ничего страшного, но ближайшие несколько дней лучше провести в постели.
В больнице не нашлось для меня места, так что я была положена на койку с капельницей прямо в коридоре. Мне дали таблетку ибупрофена от головной боли и оставили.
Дилан всё это время был рядом.
– Как ты?
– В порядке, малыш тоже.
– Это главное. – устало сказал он и переменил тему. – У парня следы от пыток на теле, хотя он, как помнится, тоже охотник…
– Стрелок по чайкам… – напомнила я. – В тот день он сообщил охотникам, что чужаки нашли вход в деревню, тогда же узналось, что я убила и сожгла дюжину его товарищей. Захара тут же взяли как виновника. Филин заранее знал, что ты придёшь за мной, и подготовился. И… у него в свите есть два волка. Кстати, это один из них подсказал, как выжить при взрыве.
– Думаю, что их уже нет в живых. Они стали смертниками, подорвали дома и подорвались сами, когда мы появились в деревне.
– Так вот оно что…
– Осколками задело две наших машины: четверо раненых, двое в тяжёлом состоянии. Один из смертников подорвал себя в толпе охотников.
В жилах у меня похолодело. Груз вины опустился на мои плечи.
– Куда увезли остальных раненых?
– В военный госпиталь. С ними все будет в порядке, о них позаботятся.
Дилан держал мою ладонь и гладил её, я лежала с закрытыми глазами и пыталась построить план дальнейших действий. Мысли в моей голове смешались, нужно было столько всего решить, уладить, что я перескакивала с одной темы на другую.
– Дилан, мне нужны гарантии, что Захара не тронут.
– Я сделаю всё, что от меня зависит.
– Хочу, чтобы он поселился с матерью и
Он едва заметно кивнул.
– У меня к тебе просьба.
– Какая?
– Я никогда не была в Европе. Мне хочется побывать в Англии или Испании… или нет, в Италии!
– Я сказал, что ты больше не будешь участвовать в военных действиях. Филина убьют без тебя.
– В нашем клане крыса! Ты не понимаешь, Филин знал о том, когда и как вы собираетесь напасть! Я не знаю, где он сейчас, но, судя по тому, что вы не встретили его по дороге, он заставил колдунов в Верхнем Волчке пропустить его через море! Он…
– Разговор окончен. – оборвал меня Дилан и больше не дал мне сказать ни слова на эту тему.
Что ж, его позиция была предельно ясна. Я отвернулась и больше не пыталась спорить.
Мне хотелось скорее восстановиться после затянувшегося периода беспомощности, и я начала планировать свои дальнейшие действия. Вспомнилось, что в день нападения на меня был убит Пашка, и наверняка об этом происшествии раструбили на полгорода. Я надеялась, что Люда сможет стойко пережить это, как и когда-то расставание с Пашкой, и его смерть не отразится на нашей дружбе. Честно говоря, я чувствовала за собой вину, настолько бессмысленную, что даже извинения были бы хуже, чем просто забвение.
Спустя примерно 40 минут пришла медсестра, сняла с меня капельницу и сообщила, что с моими анализами всё в полном порядке и я свободна. От предложения ходить на дневной стационар я отказалась.
К Захару в палату не пустили, поэтому мы поехали на такси домой – мыться и спать. Была глубокая ночь – первая ночь дома.
От страха, что пережитый кошмар может повториться, я проснулась рано. Однако я чувствовала бодрость (если не считать боль в шее), снова готова была упорхнуть из тёплого гнёздышка. Дилан тоже уже не спал, просто лежал в постели с закинутыми за голову руками, о чём-то размышлял.
– Какой сегодня день недели? – был мой первый вопрос.
– Понедельник.
– Ирма уехала?
– Нет, я видел её на днях, она обещала остаться, пока ситуация не разрешится.
– Тогда мне надо в универ.
– Если надо, едь.
Мне показалось, что в его голосе прозвучала обида. Я уже собиралась идти, когда поняла, что он так и не услышал от меня ни слов благодарности, ни слов нежности. А ведь одному ему известно, что он чувствовал, когда дом, где я находилась, взорвался. В голове не в тему появился образ кота Шрёдингера: кот либо жив, либо нет…
Я сняла туфли, вернулась в комнату и обвилась ему вокруг шеи.
– Я хотела сказать, насколько счастлива снова видеть тебя и быть с тобой. Были моменты, когда я прощалась с жизнью…
– Теперь ты в безопасности. – он уткнулся лицом в мои волосы. – Маленькая моя… Они не смогли отнять тебя у меня.
– Прости, что я такая…
– Да уж, ты такая. – согласился он и обвил мою талию обеими руками.
– Больше всего я боялась, что мы не успеем активировать детонатор до того, как вы подойдёте к дому. Они поставили их на дверях и окнах. 10 секунд – и взрыв. Мы видели, как подъехали машины.