Верхний Волчок I
Шрифт:
По всей видимости, эти охотники не были в курсе того, что в этом, большом, мире полуволк может превратиться в существо ещё более опасное, чем просто хищный лесной зверь. Хищник нападает, когда голоден или чувствует опасность, а мне представился случай поиграть с жертвами.
– Смотри, какая милаха…
– И такая тварь. Лёха, не западай!
Все загоготали.
Чем больше они лапали меня, тем больше нарастало напряжение в моих жилах, страх щекотал нервы. Некоторые, кто больше всего жаждали плотских утех, уже успели снять с себя одежду, а я стояла в наручниках
Со стены, к которой я прижалась, хлопьями осыпалась старая краска. Лучше места для убийства не придумаешь.
В памяти всплыли мгновения, когда пятеро пьяных ублюдков пытались меня изнасиловать, но теперь мои руки были скованы, а врагов гораздо больше. Тут же кто-то из толпы схватил меня за волосы и попытался согнуть.
Я решила сопротивляться, пока есть силы, и упала на бетонный пол, чтобы отпинываться ногами. Послышалась ругань, и прикосновения превратились в удары и шлепки. Меня хлестали по лицу, пытались раздвинуть мне ноги, больно дёргали за грудь. Я выла и рычала, изо всех сил отбиваясь и желая впасть в беспамятство, но оно всё не наступало.
Вместо этого я предельно ясно почувствовала, как у меня во рту растут клыки.
– Э, мужики, по ходу, она звереет, держите ей ноги, надо кончать быстрей! Бейте по голове!
– Да перестань, она в наручниках, никуда не денется, доставай свой болт!
– Чёрт! Она оборвала наручники! Держите ей руки! Лёха, хватай нож! – один из них бросился к своей одежде и достал огромный с зазубринами клинок. – Давай, я держу её, в рёбра ей! Чёрт! – я вышибла ногой нож, высвободилась из грязных объятий и набросилась на одного из охотников.
– Лёха! Помогите ему, оттаскивайте!
Щелчок зубов – и кусок плоти, который ещё недавно делал его мужчиной, отброшен в сторону.
– Ваныч! Ключи от ящика! Там ствол!
– У кого нож?
– Помогите, б… А-а-а!
– Откройте дверь!
Их крики слились в один крик ужаса. Я наслаждалась. Я превратила их отвратительную оргию в кровавый душ. Мне казалось, что я – наркоман, улетевший в космос после первой, самой сладкой, дозы. Я разбавляла эту какофонию звуков своим торжествующим смехом и не спешила расправляться с жертвами быстро. Один из охотников отчаянно пытался отогнать меня крестиком, что висел у него на груди, твердил, что я дьявол. Максимум, чего он сумел добиться, – это отсрочить свою смерть не более чем на минуту. Другой плакал и стонал, что у него семья, дети – не помогло.
Шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый, одиннадцатый...
Самый последний куда-то полз с прокушенной глоткой, хрипел и заливал пол своей кровью. Я встала обеими ногами на его затылок, скоро он умолк. Двенадцатый.
Я стояла и чётко понимала, что всё это совершила абсолютно сознательно и что дюжину залитых кровью тел с оторванными конечностями и прокушенными глотками я запомню надолго. Я наслаждалась собственной хладнокровностью, понимая, что с удовольствием повторила бы это снова.
Теперь надо было сжечь тела. Пришлось взять одежду мертвецов, выгрести содержимое
Зажигалка нашлась, нужен был только бензин. Поблизости не казалось ни души, лишь едва заметная тропинка, по которой сюда ходили люди. Минут через 20 я вышла к посёлку, искупалась голышом в каком-то мутном гусином пруду, оделась и постучалась в чей-то убогий домик. Вышел дряхлый и, похоже, слепой старик.
– Здравствуйте, у вас есть бензин? – спросила я.
– Только солярка.
– За сколько продадите канистру?
– Двести, пять литров.
– Давайте.
И я потащилась с канистрой обратно. Меня качало, силы были на исходе.
Облив все трупы, я поднесла зажигалку – не горит!
«Что же мне подсунул дед? Чёрт!»
Я попробовала ещё раз, но результат тот же.
«Вроде бы пахнет топливом… – недоумевала я. – Почему солярка не горит? Наверное, нужен именно бензин…»
Пропсиховавшись и побившись кулаками о стену, я пошла обратно в деревню. Чтобы избежать опасности быть снова пойманной, я отправилась к тому же старику и спросила, где ближайшая заправка. Он сказал, что километра три прямо по дороге, но можно зайти к соседу, он охотник, часто ездит, у него должен быть бензин. Только услышав про охотника, я тут же решила идти к заправке. Денег хватило едва-едва.
В конце концов, я подожгла трупы. Получилось. Горело жарко. Надо было скорее уходить, а я стояла и смотрела, как завороженная, на пламя, пока мне не послышалось эхо чьих-то шагов. Я побежала в соседний дверной проём и выпрыгнула в окно, это был первый этаж. За мной никто не гнался, но я бежала, пока хватало дыхания. Мужские штаны сваливались с бёдер, приходилось придерживать их руками.
Это был какой-то болотистый молодой ивовый лесок, под ногами чавкала грязная вода, непригодная для питья. Время от времени взлетали потревоженные мной утки и ещё больше напоминали о еде. Я ощущала, как мои шаги становятся всё более слабыми, как силы покидают меня.
Уже под вечер я набрела ещё на одну деревню, но не стала стучаться ни в чей дом, а просто залезла в первый попавшийся огород и наелась там ягод и недозрелых персиков.
Я уснула в каком-то незапертом хлеве на сене и проспала до полудня, а то и больше. Встрепенулась, только когда увидела над собой людей.
– Это какая-то бродяга. Не бойся. – обратилась к своей спутнице пожилая женщина с добрым лицом.
Другая, что помоложе, сходила в дом и принесла мне кружку молока, которую я с удовольствием выпила.
«Просто люди… слава богу…» – отлегло у меня.
– Спасибо вам большое, простите, что я к вам залезла.
– Ну так ведь ничего же не украла.
– Мне ничего не надо, только скажите, как называется эта деревня?
– Терешки.
– Это далеко от В… Нижнего Волчка?
– Ну, километров пятнадцать, наверное, будет, если по дороге, ещё есть тропа через лес…