Верхом на раторне
Шрифт:
— Рута, двигайся.
— Не могу — ответила кадет, сквозь плотно стиснутые зубы.
— Ты должна. Ещё немного. Сделай это.
С всхлипом, Рута разжала пальцы одной руки, передвинула её вперёд и снова сжала.
— Ещё раз. Хорошая девочка. Ещё раз.
Верёвка разлохмачивалась. Джейм усилила свою хватку и, рванувшись вперёд, обвила ногами тело Руты. Они качнулись вниз стремительным движением, от которого замирало сердце, и полетели вперёд к дальней стенке прямо в пухлую массу знамени Каинрона. Как Джейм и надеялась, оно прекрасно сыграло роль амортизатора удара,
— Ёу, — сказала Джейм, переводя дыхание.
Потрясённая кадет сглотнула, повернулась и бросилась на руки Джейм, заливаясь слезами. Джейм поддержала её, смущенная и тронутая. Она посмотрела наверх и увидела стоящего над ними Шета Острого Языка.
— Всё в порядке, дети?
— Да, ран, — ответила она за обоих. — Дайте нам минутку.
Остальные кадеты гурьбой спустились по лестнице и замерли осторожной толпой, заметив Коменданта.
— Возвращайтесь в свои казармы и отдохните, — обратился он к обоим отрядам. — Вы повторите это испытание позже в этом году, а сейчас будем считать, что вы его условно прошли. Ваше последнее испытание будет сегодня после обеда.
В зал вернулся Харн, тащивший громадный, на весь пол, мат. Увидев, что все уже в безопасности, он задыхаясь бросил его. — Он был увязан в тюк в боковой комнате. И почему верёвка висела на высоте трёх этажей, вместо обычных двух? Что здесь, во имя Порога, происходит? Эй, ты!
Он двинулся вперёд к Рандир, которая гораздо медленнее кадетов спускалась по лестнице в зал. Комендант неспешно направился в их сторону.
— Отведи отряды в их расположение, — сказала Джейм Шиповник. — Я скоро буду.
Большая Южанка одарила её непонятным взглядом и коротким кивком.
Джейм застыла в нерешительности, наблюдая за тремя высшими офицерами. Двое из них были обессмерчены в легендах и песнях, величайшие рандоны своего поколения. Кто она такая, чтобы вмешиваться? Тем не менее она осталась, поскольку Харн Удав был старейшим другом её брата и, кроме того, берсерком с плохим, по общему мнению, самоконтролем. Она могла легко догадаться, что именно говорит ему Искусительница Рандир, что выходит из-за её острых, острых зубов, скрытое мягким голосом:
— Отдайтесь своей ярости. Позвольте ей поглотить себя. Станьте зверем, которым вы и являетесь…
А Комендант просто стоял и наблюдал, как и тогда, когда Тори победил Ардета в борьбе за управление самой душой Кенцирата.
— Ты говоришь, что зал был уже подготовлен, когда ты пришла в него. — Харн угрожающе надвигался на меньшую женщину, сжимая с обоих боков свои большие кулаки. — Ты говоришь, что верёвка казалась полностью надёжной. Но ты знаешь, что мы не перевешивали её в этот раз выше, и тем более без всяких мер безопасности. И при этом в деревянном полу торчат заранее приготовленные стрелы, как будто кто-то собрался устроить
— Давай. Сдайся ярости.
Харн дёрнулся. На его шее вздулись вены, а в глазах лопнули сосуды, делая их красными. Шет отступил на шаг назад, как будто в поисках лучшего вида. Женщина Рандир улыбалась.
Это было недопустимо.
Джейм проскользнула между норфским кендаром и Рандир. — Ран Харн, — сказала она, повышая голос и поднимая руки, чтобы остановить его. Он грубо схватил её за запястья. Кости в них прижались друг к другу. И хайборна и кендара можно было назвать берсерками, но первая была более спокойной и взвешенной. Кендар вроде Харна мог отрывать противнику конечность за конечностью и только потом осознать, что натворил.
— Харн, — повторила она громче, стараясь не морщиться, — Черныш верит тебе.
Он наконец посмотрел вниз на неё, моргая налитыми кровью глазами, затем оттолкнул и спотыкаясь вышел из зала.
Джейм наблюдала, как он уходит, потирая синяки на запястьях.
— Если он всё же сорвётся, — тихо сказал за ней Комендант, — лучше, чтобы это произошло среди его сверстников, способных себя защитить, чем среди его студентов, которые на это неспособны. За исключением, возможно, тебя. — Она повернулась и обнаружила, что он внимательно её изучает. — Я ещё не вполне в тебе разобрался, дитя.
— Да, ран. Не только вы, но и я.
Он улыбнулся и внезапно щёлкнул её по подбородку своим небрежным пальцем. — Несомненно, в конечном счёте мы оба добьёмся успеха. — С этим, он неспешно пошёл прочь, его белый шарф, был последней чертой, растаявшей в тенях Старого Тентира.
Джейм повернулась лицом к лицу к Рандир. Она вложила всю свою оставшуюся силу в свой голос, эхом разносящийся по пустому пространству — Верёвки и стрелы, колючки и подрезанные луки… что бы не происходило, ран, это касается только вашей драгоценной Ведьмы Глуши и меня. Не впутываете в это моих друзей.
Рандир приподняла бровь. — Ты обвиняешь нас? Почему нам следует желать тебе провала больше, чем, о-о, скажем дюжина других? Тебе здесь не место, девчонка. Одно твоё присутствие здесь позорит честь всех рандонов, живых и мёртвых, справедливо поднимая вопрос о здравомыслии твоего брата, который прислал тебя сюда. У меня тоже есть причина желать тебе зла, тем более, что для тебя эта причина столь незначительна, что ты её даже не помнишь. И кто эти твои драгоценные друзья? Если они действительно существуют, в чём я глубоко сомневаюсь, покажи их мне, чтобы мы могли пометить их. В Тентире не место дуракам.
С этим она повернулась на каблуках и ушла.
Наконец оставшись одна, Джейм привалилась к стене, чувствуя себя крайне измотанной. Это было очень длинное утро, хотя со времени завтрака скорее всего прошел только один час.
У кендаров было выражение: ехать верхом на раторне. Оно означало задачу слишком опасную для выполнения. И поскольку раторн был зверем ассоциирующимся с безумием, то подразумевалось, что едущий на нём и сам становился безумцем.
Как отец, как сын, как дочь?