Верхом на «Титанике»

Донцова Дарья

Зять приобрел для своей молодой семьи квартиру на одной лестничной клетке с Кокой. Не стану рассказывать, сколько сил и денег он потратил на отселение прежних жильцов, которые, сообразив, что покупатель хочет именно их квартиру, заломили несусветную цену. Наконец дело сладилось, началась счастливая жизнь, и очень скоро зять взвыл волком. Теперь он мечтал избавиться от надоедливой тещеньки. Перед ним встала задача: как сообщить «маме» об отселении и куда девать благоприобретенную родственницу? Получилось очень по-российски: сначала сами создали себе трудности, затем принялись их преодолевать.

В

конце концов несчастный справился и с этой проблемой. Дочь Коки родила ребенка, под предлогом расширения квартиры «сыночек» купил «мамочке» квадратные метры в свежевозведенной башне, перевез тещу, соединил две старые квартиры в одну и вздохнул относительно свободно. Нет, совсем избавиться бедолаге от Коки не удалось. Дама посещает дочь с пугающей регулярностью, но это все же другой коленкор. Теща, живущая с вами дверь в дверь и приезжающая из другого района, – это, согласитесь, не одно и то же. Чем дальше – тем она родней.

Глава 12

Серо-голубой «Мерседес» Норы уже стоял во дворе.

– Здрассти, Иван Павлович! – крикнул Шурик, высунувшись из окна.

Я улыбнулся, у шофера Элеоноры всегда радужное настроение, если честно, я ему завидую, мало что может выбить молодого человека из колеи.

– Привез вам по приказу хозяйки гостя, – отрапортовал Шурик, – ждем!

– Спасибо, – кивнул я, – извините, я припозднился, не рассчитал время.

– Так пробки повсюду, – весело ответил Шурик, – небось и президент опаздывает, хотя для него дорогу перекрывают. Вот бы мне поездить или пожить, как он! Здорово небось! Все кланяются!

Я только вздохнул, на мой дилетантский взгляд, работать президентом хуже, чем… чем… чем… Сравнение не подобрать, уж очень собачья должность – руководитель государства, да еще такого, как Россия. Ну представьте на секундочку, что вы сидите в кабинете в Кремле, а вам весь божий день сообщают новости: утонула подводная лодка, рухнула парочка самолетов, на железной дороге случился теракт, в N-ске бастуют шахтеры, в М-ске жители массово отравились спиртом, в Т-ске падеж кур, похоже, появился птичий грипп, один из министров пойман на взятке, огласки избежать не удалось, и пресса подняла вой, а через два часа надо вылетать на саммит, где тебя начнут пинать со всех сторон и обзывать «империей зла»… Интересно, оставляют ли несчастного мужика хоть на десять минут в одиночестве? Как он еще не сошел с ума, не имея ни одной свободной секунды? Легко ли ощущать себя тараканом под стеклянной банкой? Я бы не выдержал и суток. Да уж, слишком большая плата за проезд по Москве без соблюдения правил дорожного движения. В конце концов, если хочется «полетать» в сопровождении сотрудников ДПС, то с последними можно договориться полюбовно, довезут вас с ревом и воем до нужного места за энную сумму.

– Давай сто долларов, – заявил Лева, выкарабкиваясь из «Мерседеса».

– За что? – изумился я.

– Так мы поспорили!

– О чем?

Лева прищурился.

– Ваня, не изображай приступ амнезии. Как тебе мой смокинг?

– Ну… вполне хорошего качества, – оценил я костюм.

– Вот! Давай баксы.

– Извини, я не понимаю, по какой причине

должен спонсировать тебя.

– Я выиграл спор!

– Какой? – продолжал изумляться я, толкая Леву в подъезд.

– Перед уходом ты сказал: «На вечеринке необходим смокинг», – завел Лева.

Я споткнулся о дорожку, которая покрывала ступеньки. Действительно! Ну как я мог забыть? Николетта теперь съест меня с потрохами! Она несколько раз напомнила про парадно-вечерний выход, а я начисто забыл о дресс-коде и теперь стою в простых брюках и пуловере. Да, неладно вышло, впрочем, в случившемся виновата Элеонора, не приди хозяйке в голову идея привезти Леву к подъезду Коки, я бы вернулся домой и неминуемо вспомнил про вечерний костюм.

– И я сказал, – журчал Лева, – спорим, что добуду суперский смокинг. Было такое?

– Что-то припоминаю, – из чистой вежливости кивнул я.

– Тогда гони пенендзы, – потер руки Лева, – вот прикид, а внутри я! Уговор – святое дело, его одни суки нарушают, ну?

Я пригляделся к пиджаку с атласными лацканами, он показался мне до боли знакомым.

– Где ты купил эту вещь? – спросил я.

– Ха, – закатил глаза Лева, – че я – идиот? Это ж твой смокинг!

Я прислонился к стене кабины лифта.

– Мой?!

– Ну! Неужели ты его не признал? Замечательно на мне сидит. Вот только штанины пришлось укоротить.

На секунду я оцепенел, потом решил уточнить:

– Ты подрезал брюки у МОЕГО смокинга?

– Верно, – без всякого смущения кивнул Лева, – ноги ты вырастил километровые, штанцы на взлетную полосу смахивают.

Я заморгал, но вместо того, чтобы с гневом воскликнуть: «Какое право вы имели, милостивый государь, распоряжаться чужим гардеробом? Извольте купить мне теперь новую пару, прежняя окончательно испорчена!» – я вякнул:

– Где швейную машинку взял?

– За фигом она мне нужна? – пожал плечами Лева. – На руках обработал, я лучше машинки строчу. Отстегивай сотню!

Задохнувшись от гнева, я выбрался из кабины и ткнул пальцем в звонок.

– Ваня, – поторопил Лева и выразительно потер большой палец указательным.

– Послушай, – взорвался я, – оцени ситуацию. Ты желаешь получить немалые деньги за то, что надел мой смокинг, предварительно изуродовав его! Не кажется ли тебе странным это?

Лева сдвинул брови, но тут распахнулась дверь, и на пороге появилась Галка, очередная домработница Коки.

– Здрассти вам, – поклонилась она, – позвольте польта забрать.

– Мы без верхней одежды, – ответил я.

– Польты отдайте, – твердила Галя, желавшая во что бы то ни стало исполнить роль образцово-показательной горничной.

Лева похлопал девушку по плечу.

– Успокойся! Лучше принеси вискаря с колой.

Галя метнулась по коридору налево, я же пошел направо, твердо решив выяснить отношения с наглым внуком Варвары чуть позднее.

– Вава, – замахала руками Николетта, узрев меня на пороге гостиной, – сюда, сюда, скорей.

Я, навесив на лицо самую счастливую улыбку, поплелся к золоченому, обитому бежевой парчой дивану, на котором восседала маменька. По мере того как я приближался, глаза Николетты темнели: