Верхом по Темной Тропе
Шрифт:
— На что она вам?
— Я приехал свататься. Ее двоюродный брат был моим напарником далеко в сверкающих горах. Она задумчиво оглядела его.
— Я Эмили Сакетт, — сказала она, — а сидя на лошади вы много не насватаете. Слезайте и заходите в дом.
Тем летом ей исполнилось двадцать, по меркам горцев она стала старой девой. Уже через две недели они поженились и хорошо провели медовый месяц в Новом Орлеане.
Потом она рядом с Тэлоном приехала в страну бизонов и индейцев. Когда они подъехали к ранчо, Эмили не поверила своим глазам. Такого большого дома она не
Теперь Па не стало, но они прожили вместе много замечательных лет. Па умер, а человек, который убил его, сидел там, в городе, с двумя перебитыми коленями и сердцем, изъеденным ненавистью к женщине, сделавшей из него калеку. Фланнер возненавидел Тэлона с того самого момента, как повстречался с ним. Ненавидел его и завидовал, потому что у Тэлона было то, чего всю жизнь добивался Фланнер. Джейк Фланнер решил, что самый легкий способ получить желаемое — отнять его у Тэлона.
Вначале он пытался запугать хмурого старика, но у того не было страха, Поэтому он убил его или нанял убийц, уверенный, что после смерти мужа Эм уедет. Ни один человек не посмеет стоять у него на пути… но она стояла.
В большом старом доме было холодно, а в комнатах темно. Остатки последнего закатного света пробивались сквозь тяжелые ставни. В спертом воздухе висела пыль. Когда женщина стоит на часах, у нее нет времени на домашние дела. Та, у которой был самый аккуратный домик на Кумберлендских холмах, теперь могла жить только на кухне.
Тэлон, как и его предки всю жизнь строил. Его предшественники приехали из Французской Канады, чтобы построить здесь речной пароход. Первый из его рода, поселившийся к западу от Атлантического побережья, был корабельным плотником, и с тех пор все они остались корабельными плотниками, строителями мельниц и все работали с деревом.
Па построил несколько кораблей и речных пароходов, с дюжину мельниц и мостов и, наконец, этот дом. Он все делал своими руками, и добротно. Он валил лес, сушил его и разделывал каждый ствол. Он сам заложил фундамент и выложил его массивными камнями. Он готовился к любой неожиданности.
Выглянув в окно, Эм увидела, что мужчины сжались под брезентовым навесом, избиваемые ветром и дождем. При вспышках молний она видела кое-что еще: каждая скала — по меньшей мере дюжина скал — на той стороне, что обращена к дому, раскрашена белым с отчетливо выписанными черными цифрами. Эти цифры обозначали расстояние в ярдах от двери до той самой скалы. Па был предусмотрительным человеком и предпочитал стрелять наверняка.
Но теперь Па не стало, и она одна, а ее сыновья не знали, как отчаянно нужны ей.
Она выдохлась. Ее кости болели, и когда садилась, то вставала с усилием. Даже заварка чая давалась ей с трудом, а иногда, усаживаясь в кресло отдохнуть, она думала, что хорошо бы просто остаться сидеть и никогда больше не вставать.
Это было бы легко, слишком легко,
Она растила детей, не выпуская из рук винтовку. Эм на своих плечах принесла на ранчо двух ковбоев — обоих раненных в живот и стонущих.
Первым человеком, которого она убила, был отбившийся от племени киова бандит-индеец, последним — подручный Джейка Фланнера. Между этими было еще несколько, но она не считала сколько.
Они выиграют. Она не вечна, и Джейк Фланнер мог нанять много людей. Он мог держать их там, за окнами, пока она не выдохнется окончательно и вместе с ней — ее желание победить.
Пока она умудрялась хоть немного вздремнуть, и ей этого хватало — ведь старики спят меньше, чем молодые. Но однажды она вздремнет чуть дольше, чем следует, и они поднимутся к дому и прикончат ее.
Они подожгут дом. Для них это самый простой выход. Потом скажут, что дом загорелся случайно, а она погибла в огне. Объяснение будет правдоподобным, и кто бы ни приехал разбираться — если вообще кто-то приедет — захочет поскорее все закончить и уехать.
Ближайший представитель закона жил за много миль отсюда, а тропы здесь нелегкие.
У Эмили Тэлон оставалась единственная надежда: ее мальчики вернутся домой. Ради этого она и жила, ради этого боролась.
— Береги ранчо для детей, — всегда говорил Па. Знал ли он, как долго это продлится?
Когда умер Па, из сыновей оставались в живых только двое. Самый старший погиб в шестнадцать лет на него упала лошадь, а второго убили индейцы на равнинах Западной Небраски. Третий скончался всего через четыре недели после рождения, а четвертый умер в перестрелке с бандитами, пытавшимися угнать скот, прямо здесь, на «Эмпти».
Двое оставшихся были совсем разными — и в годах, и в поступках. Барнабас с самого начала хотел уехать учиться в Канаду; он так и сделал. Когда его обучение почти закончилось, он поехал доучиваться во Францию и жил там у родственников. Сейчас служил во французской армии или где-то еще.
Майло был на восемь лет моложе. Если Барнабас спокойный, вдумчивый и прилежный, то Майло — порывистый, энергичный и вспыльчивый. В пятнадцать лет он выследил и убил бандита, застрелившего брата на «Эмпти». Через год он убил разбойника на границе Техаса и Оклахомы. В семнадцать лет вступил в армию конфедератов, дослужился до сержанта, затем до лейтенанта. Война закончилась, и они больше не слыхали о нем.
Не приходило вестей и от Барнабаса. Его последнее письмо пришло из Франции несколько лет назад.
…Эм Тэлон подбросила веток в огонь, потом прошаркала в передний холл поглядеть в окно. Беспрерывно сверкала молния, и она не увидела и не услышала ничего, кроме дождя.
Эм боялась дождя, потому что в грозу и дождь она хуже видела и слышала. А ее «наблюдатели» зарылись в норы под скалами.
Фланнер и его люди еще не знали о ее «наблюдателях». Рядом с воротами во дворе было насыпано несколько куч камней и хвороста, и в них жили сурки. Они не раз предупреждали ее, когда рядом появлялось что-то незнакомое, и она воспринимала их свист как сигнал тревоги.