Верховная: по тропе из еловых веток
Шрифт:
Я нахмурилась, пытаясь уложить услышанное в голове. Наверное, в этом, и правда, был смысл. Ведь тогда, в лесу, король напал на Эджилла даже когда понял, что это был не враг. Излишнее беспокойство могло перерасти в неконтролируемый гнев. И от сэра Стенсена тогда ничего не зависело.
Повезло, что мое хождение по лесу во сне не отразилось на Лойде плачевным для нас всех образом. Я его будоражила, интриговала, интересовала. Проклятый король испытывал по отношению ко мне большой спектр чувств и эмоций. И пока ни одна из них не превращалась во что-то плохое. Впрочем, была ли я настолько самонадеянна,
— По сравнению с самым главным, эта деталь звучит очень смешно! Если дядя кого-то полюбит и когда-нибудь услышит слова взаимности, его любимая умрет.
— Значит, он может быть с кем-то без громких признаний, разве нет? А если его избранница будет немая?
— Пха-х, я тоже об этом подумала, — хмыкнув, призналась Каиса. — В таком случае, проклятье заставит эту бедняжку написать любовное письмо или что-то в этом роде. Но, по правде, я не думаю, что слова так сильно важны — искренность, вот он ключ!
В этом суждении крылось зерно правды. Принцесса точно была права.
— У каждого проклятья есть условие, исполнив которое, проклятье возможно снять, — сказала я, зачем-то машинально щёлкнув пальцами. — Ты говорила, что пыталась ему помочь, значит, оно тебе известно? И что значит твоя мать прокляла короля по ошибке?
Каиса кивнула, но по её лицу было видно, что это знание практически ничего не решало. Однако мне думалось по-другому. Разница в нашем опыте явно была велика. Она — принцесса в заточении, несмотря на возможные шалости в виде вылазок, я — ведьма-информатор, повидавшая за годы скитаний больше, чем мне бы того порой хотелось.
— Это воистину глупая и оттого очень грустная оплошность женщины на смертном одре, — девочка обернулась ко мне всем корпусом и посмотрела прямо в глаза. — Маму, как я знаю, отравили. Когда она умирала, то почти ничего не видела и не понимала. Дядя узнал о её отравлении слишком поздно, и пришёл в последние минуты жизни. Мама не признала его и прокляла, полагая, что это была её мать, по вине которой она умирала.
Каиса рассказывала обо всём спокойно и непринуждённо, будто это была лишь печальная сказка, а не настоящая трагедия. Жизнь во дворце вынуждала её не показывать слабости. Они оба, и Лойд, и Каиса, носили маски. Правда, принцесса только училась это делать — стоило лишь припомнить ее радость при виде меня, как все её попытки быть хладнокровной рухнули. Но я была этому рада. Сегодня у нас получился чудесный ужин, где никто никем не притворялся. Даже Лойд приоткрыл для меня маленькую дверцу своей искренности. Он очень сильно любил племянницу.
— Мама сказала, что вместо любви он получит хладное тело. И все его эмоции будут вести себя непредсказуемо и сводить с ума. Вплоть до причинения реального вреда здоровью.
Каиса пожевала губами, добавляя:
— Обычно, если он длительное время чувствует хорошее, ему это откатывается неконтролируемыми вспышками гнева, бессонницей и физической болью. Еще одно ответвление. Исходя из того, что я узнала о ваших приключениях, сегодня его ждёт тяжёлая ночь.
— Потому что по отношению ко мне он испытывал хорошие чувства?
Принцесса склонила голову к плечу, загадочно улыбаясь. Она хотела сохранить интригу, но не выдержала и минуты:
—
Я лукаво выгнула бровь, накалывая на вилку сочную клубнику из фруктовой тарелки. Кисловато-сладкий сок смешался со слюной, делая каждую секунду смакования ягодки во рту незабываемой. Вот он, один из плюсов жизни аристократов.
Однако важно сейчас было другое — собрать как можно больше сведений. Пока стало известно лишь три, как их называла Каиса, ответвления. Любовь к королю пророчила смерть его избраннице, хорошие эмоции возвращались плохим бумерангом, а гнев, злость, ненависть и далее по списку по отношению к близким людям приумножались во сто крат. К кому-то попроще — крат в пятьдесят. Что ж, вроде ничего не забыла, но лучше записать.
— А условия я, к сожалению, правда не знаю.
— Это плохо, на поиск метода исцеления могут потребоваться годы, — призналась я. — К тому же, проклятья работают по определенному алгоритму. Если твоя мама не закладывала времени, это дает надежду, однако в противном случае все может закончится очень… Ты понимаешь.
— Да, я читала о таком, хотя, думаю, бывают исключения, — кивнула Каиса. — Может, мама осознала свою ошибку перед тем, как перестать дышать?
Я пожала плечами. Если сестра Лойда любила его, этот факт мог придать проклятью некоторые особенности. Но об этом стоило разговаривать с королем лично, хотя я понятия не имела, как можно начать этот разговор. Реакция мужчины могла быть непредсказуемой.
— В любом случае, пожалуйста, веди себя поосторожнее с дядей.
Забота Каисы показалась мне трогательной. Хотя, должно быть, принцессе не нравилось говорить о Лойде в таком амплуа.
— Можно ещё вопрос?
— Конечно.
— Почему ты так легко приняла меня и мой обет?
— Я ведь тоже ведьма, и в нашу первую встречу ты провела на меня неизгладимое впечатление. Считай это сестринской любовью с первого взгляда.
— Мне казалось, ты влюбилась только в мой чайник.
— Ой, ну не без этого, лукавить не стану! И ты уже располагаешь прекрасным подарком на мой день рождения, одни плюсы!
Мы рассмеялись. Остаток дня прошёл очень тепло и уютно. Мы разговаривали о магии, о знаниях Каисы и её целях на будущее.
Теперь я потихоньку начинала понимать, для чего меня нанял Лойд. Его племяннице требовался наставник. Потенциал этой девочки пока был неизвестен, и нам ещё предстояло его разузнать. И, по возможности, избавить короля от проклятья. Жить так, как сейчас жил он, было ужасно. Многие королевские браки, разумеется, заключались скорее из политической выгоды, нежели высоких чувств, однако страдания из-за радости — самое сердце кошмара.
Что ж, эту тему стоило досконально изучить.
Чувствуя приятную умеренность в душе несмотря на тяжелый разговор с принцессой, я покинула сад уже поздно вечером. Довольные, мы разошлись по своим комнатам — она в сопровождении двух служанок и личного рыцаря, я в полном одиночестве. Проблем с поиском нужного направления у меня не было, поэтому тащить за собой целый ворох людей казалось мне не самой лучшей идеей.