Верховный король
Шрифт:
Карр перелетела еще ближе и замерла. Один из Охотников — грубый воин, одетый в медвежью шкуру,— заметил птицу. Жестоко усмехаясь в предвкушении развлечения, он потянулся к своему луку. Быстро прицелившись, он выпустил стрелу. Но, несмотря на то, что движения Охотника были привычно быстрыми и точными, острый глаз вороны ухватывал каждое его движение йа какую-то долю мгновения раньше. Карр захлопала крыльями и легко увернулась от просвистевшей стрелы, которая глубоко вонзилась в толстый сук совсем рядом с ее головой. Охотник с проклятиями по поводу мерзкой вороны и впустую пропавшей стрелы собрался уже выстрелить вновь. Но довольная собой Карр с
И тогда появились гвитанты.
В первое мгновение, занятая Охотниками, Карр не заметила приближения трех огромных птиц. Они выскользнули из-за гряды облаков и ринулись вниз, угрожающе хлопая черными крыльями. Радостное чувство собственной неуязвимости тут же покинуло ворону. Она вильнула в сторону, чтобы избежать удара их страшных
клювов, и отчаянно пыталась взлететь выше, не позволив смертельно опасным врагам кидаться на нее сверху вниз.
Но гвитанты тоже изменили направление полета. Один из них оторвался от своей стаи и кинулся преследовать улетающую ворону. Другие мощными ударами крыльев поднялись к самым облакам, чтобы возобновить атаку.
Карр устремлялась все выше, а тяжелый гвитант начал отставать. Ворона пронзила марево тумана и вырвалась в залитую солнцем ширь, которая почти ослепила ее.
Два других гвитанта выжидали. С яростными, пронзительными криками они кинулись к ней. Третий гвитант, преследовавший ворону сзади, словно бы гнал ее прямо в разверстые клювы своих сотоварищей. Карр уже видела кроваво-красные глазки и костяные клещи клювов. Победные крики гвитантов пронзали небо. Ворона неожиданно остановила свой полет и замерла в воздухе, будто бы сбитая с толку и готовая сдаться неумолимой судьбе. Но лишь только гвитанты оказались совсем рядом, она собрала все силы в один стремительный рывок и, сделав крутой поворот, избежала уже нависших над ней кинжальных клинков когтей.
И все же вороне не удалось уйти совсем невредимой. Один из гвитантов зацепил ее крылом, содрав с головы кусочек кожи вместе с перьями. Голова у Карр закружилась, крылья ее потеряли опору в воздухе, и она сделала кульбит, чуть не рухнув на землю. Однако в самое последнее мгновение выровняла полет. Она теперь прекрасно поняла, что небо для нее перестало быть безопасным убежищем, и почти приникла к земле, проносясь над пожухшей травой и колючими клубками кустов.
Но гвитантов ей перехитрить не удалось. Запах крови раздразнил их, и они уже ни за что не хотели упускать свою жертву. Они стремительно неслись за вороной, желая настигнуть ее прежде, чем она достигнет спасительного леса.
Высокие деревья летели навстречу Карр. Она нырнула в их тень и продолжала скользить над зарослями кустарника. Густое переплетение ветвей замедлило полет ее громоздких преследователей. Проворная и легкая ворона, не теряя скорости, скользила над землей и все больше углублялась в чащу. Она резко поворачивала, летела зигзагами, взмывала вверх и падала вниз. Огромные крылья гвитантов, которые так хорошо служили им в открытом небе, теперь мешали им настигнуть свою жертву в густой чаще леса. Они с яростным клекотом носились над деревьями, не решаясь ринуться вниз. Ворона, как лиса, лавировала
День начал угасать. Карр, избавившись от преследователей, измученная, стала устраиваться на ночь. На рассвете она осторожно вспорхнула на верхушку дерева. Гвитанты улетели. Оглядевшись, она поняла, что отлетела от Аннувина далеко на восток. С трудом она оторвалась от ветки дерева и тяжело поднялась вверх. Далеко на юге лежал Каер Кадарн, долететь до которого у нее теперь не хватило бы сил. Она должна была быстро решить, куда направиться, пока силы и вовсе не оставили ее. Карр сделала небольшой круг над лесом и направилась в ту сторону, где она надеялась найти спасение и убежище.
Ее полет был теперь настоящей мукой. Часто крылья отказывались служить ей, и она доверялась сильному потоку ветра, несшего ее по своей воле. Теперь она уже не могла долго лететь без передышки. Задолго до захода солнца, мучимая раной, ворона снижалась и пряталась в ветвях деревьев. Не могла она и подниматься высоко, где даже не такие жаркие сейчас лучи солнца обжигали открытую рану на голове. Карр поневоле держалась ближе к земле. Внизу, под ней, все дороги и пустые поля словно были засеяны бесконечными головами идущих и едущих воинов. Карр иногда присаживалась на голое дерево отдохнуть и одновременно разведать, куда направляются эти бесчисленные отряды Охотников. Она узнала, что все они устремляются в одно место — к крепости Сыновей Доны. Тревога ее возросла и стала острее боли, прибавив пусть небольшую толику так недостающих ей сил. Карр летела дальше.
Минуя оцепенелую от холода череду высоких горных вершин на северо-востоке от реки Истрад, она увидела наконец то, к чему стремилась. Зеленая ладошка долины, окруженная отвесными стенами утесов, сверху казалась уютным гнездышком среди покрытых снегом вершин. Показалась маленькая хижина. В потоке солнечных лучей блестело голубое пятно озера. С подветренной стороны невысокого холма виднелся покосившийся скелет корабля, поросшие мхом шпангоуты и ушедшие в землю выпуклые бока древнего судна. Беспомощно хлопая крыльями и теряя последние силы, Карр камнем упала в долину.
Глаза ее были закрыты, сквозь туман усталости и боли она смутно почувствовала, как ее крепко схватили и подняли с измятой травы. Глубокий, словно идущий из-под земли голос спросил:
— Ну, Бринач, что ты нам принес на этот раз?
Больше ворона ничего не слышала, не видела, не чувствовала.
Когда Карр опять открыла глаза, то обнаружила, что лежит в мягком, сплетенном из осоки гнезде посреди залитой солнцем комнаты. Она была еще слаба, но боль ушла. Рана ее перевязана. Когда ворона попыталась захлопать крыльями, ее обхватила пара сильных и ловких рук.
— Тихо, тихо,—успокоил ее глубокий, густой голос.— Боюсь, что на некоторое время тебе придется забыть о небе.
Лицо белобородого человека было бугристым, морщинистым и очень походило на кору древнего дуба в снежном сугробе. Белые волосы ниспадали на широкие плечи, голубой драгоценный камень сиял на золотой ленте, охватывающей его лоб. Карр без обычной для нее клокочущей болтовни скромно и послушно склонила голову. Никогда раньше она не летала в эту долину, но сердце ее знало, что это спасительное убежище всегда открыто для нее. Это тайное чувство, глубоко запрятанное в лабиринтах ее памяти, было присуще всем живым существам Прайдена. И чувство это безошибочно вело ее все последние дни. Теперь ворона твердо знала, что она оказалась в жилище Медвина.