Веридор. Одержимый принц
Шрифт:
— Великий Артефакт Истины показал мне, что твой брат вонзил тебе в спину кинжал, пока ты нес его в замок, чтобы ему оказали помощь. Или ты берешься утверждать, что предательство — это не преступление?
— Я берусь утверждать, что раз я жив, значит, Синдбада судить не за что, — ледяным голосом отвечал Гвейн. — Отпустите его, и мы сами разберемся. Можете быть уверены, наш отец не закроет глаза на случившееся, но мы разрешим эту ситуацию в семейном кругу.
— Похоже ты не понимаешь, с кем говоришь, мальчишка! — прошипел Нарцисс, презрительно скривившись от того, что этот
— О, напротив! Я имею честь дерзить Великому Инквизитору. Знаете, не узнавать легендарного Палача порой опасно для жизни.
— Ты, я смотрю, свою совсем не ценишь. Отойди, и я сделаю вид, что не понял, кто метнул в меня кинжал — артефакт, и забуду, что ты помешал мне до конца исполнить свою службу.
— Я отойду, но только вместе с братом, — отчеканил Гвейн, не дрогнув даже когда глаза Инквизитора вспыхнули вдвое ярче от бешенства.
— Я не отзову свой приговор, — глухо проговорил дракон, уже зная, что за этим последует.
— В таком случае за мной Право Защитника, — отвечал на это чернокнижник, а затем громко произнес ритуальную фразу. — Я, лорд Гвейн, граф Ле Грант, сын великого короля Веридора Кандора Х Жестокого и леди Марианы, урожденной графонессы Ле Грант, вызываю на бой Великого Инквизитора и выступаю Защитником своего единокровного брата, Синдбада, сына великого короля Веридора Кандора Х Жестокого. За свое поражение я приму смерть. За свою победу я потребую жизнь себе и брату.
— Да свершится воля Богов! — отозвался Нарцисс, потом спустя несколько секунд тихо, чтобы слышали только Гвейн и Синдбад, добавил — Дурак… Весь в отца. Кандор тоже бросал мне вызов, защищая свою отравительницу. Твой брат, он не поступил бы так, откажись ты на его месте. Так зачем ты спасаешь его?
— Моя глупость — не ваша забота, Инквизитор, а сомнения в здравомыслии Веридорского короля можно расценивать как очернение правителя, — резко оборвал его Гвейн.
— Какой смелый мальчик… или какой глупый. Ты, — взгляд на коленопреклоненного Синдбада, — молись, чтобы меч твоего брата оказался острее языка.
И Ад, зажмурившись, добросовестно молился всем известным Богам, пока зад его головой свистели и бились друг о друга клинки. Мечи не просто звенели — они пели, старательно выводя мелодию боя. С другой же стороны огненной стены все замерли, затаив дыхание, от ужаса и восхищения: как же красиво сражались двое мужчин, двигаясь и делая выпады с нечеловеческой скоростью! И в такой, казалось бы напряженный момент, сиятельный, даром что порядком взмокший от борьбы с голубым пламенем, кронгерцог пробормотал:
— И кто у нас сильнейший воин Веридора?
Все в зале дружно кинули на него хмурый взгляд, хотя каждый именно это и думал.
Этот танец смерти всем, кроме самих противников, показался длиннее вечности, но и ему пришел конец. Подсечка — и Гвейн, потеряв равновесие, падает на одно колено перед Инквизитором, а тот уже обрушивает на него смертельный удар… И тут правая рука, сжимающая оружие, костенеет и роняет двуручник, а в ушах Нарцисса звучат его собственные слова: "Пусть у меня рука отнимется, если
Осознание отняло у Нарцисса секунду, которой оказалось достаточно Гвейну, чтобы нырнуть противнику за спину, ударом под коленную чашечку свалить его и приставить лезвие к горлу. Победа!
В тот же миг невидимые тиски отпустили Ада, и он тяжело повалился на пол. Живой… Боги, второй раз за день лишь чудом живой… От мыслей о собственной удачливости его отвлекла протянутая рука Гвейна. Брат помог юноше встать, и оба, не оборачиваясь на Инквизитора, пошли навстречу отцу, первому рванувшему к ним, как только огненная стена опала.
За всю жизнь Кандор Х плакал всего дважды: когда собирался бросить своего малыша-демона в ледяные объятия Вихры, сулившие ему смерть, и когда уже выросший Эзраэль корчился и кричал от того, что он, Жестокий король, собственноручно выжигал магию у своего сына-изменника. А сейчас и Гвейн, и Ад отчетливо услышали всхлип отца, а Нарцисс углядел пару слезинок, скатившихся по щекам. Кандор порывисто обнял обоих сыновей, по очереди поцеловал каждого в лоб и прошептал:
— Все завтра. Объясните все завтра, когда все закончится… трое объясните, — с нажимом произнес король, обводя взглядом красноречиво изорванную одежду подошедшего Рая.
— За стенку ответите по закону, — раздалось откуда-то сзади ехидное шипение лорда Дива.
Джанго и Конда не разделяли оптимистичного взгляда Кандора на ближайшее будущее. Они то знали, что завтра ничего не закончится и объясняться им придется вместе с Адом и Гвейном… но уже без Рая.
Глава 21
Оставив лорда Дива, как самого беспокоящегося за дворцовые стены, разгонять по домам остатки придворных и сопровождать в отведенные гостевые покои Инквизитора, Кандор Х, одной рукой придерживая младшего сына, а другой — Алис, повел обоих в комнату бастарда, Джанго же взялся сопровождать юную принцессу, на подозрительный взгляд первого министра заявив:
— А вдруг и Конда вздумает что-нибудь разнести. Дело молодое, неопытное, сами понимаете. О ваших же нервах, лорд Див, забочусь!
Стоило кронгерцогу с племянницей скрыться из поля зрения родственников, оба бегом пустились к покоям Конды.
— А чего бежим? — на ходу спросила девушка.
— Тейша быстро Гвейна отыщет и заново оплетет, а нам надо успеть до того, как он придет выполнять приказ.
Вести диалог на бегу было непросто, поэтому продолжила принцесса уже у себя в гостиной, где, к счастью, не было ни Лолы, ни Жанет.
— Обязательно было впутывать сюда Гвейна?
— Обязательно, — кивнул Джанго. — Опасность должна быть реальной, иначе демон не почует. А нужно, чтобы не просто бросился тебе на помощь, а обязательно перекинулся. Эх, жаль только, что Лихого нет, вдвоем бы нам попроще было и Рая, и Гвейна вырубить. Вот что за человек! Когда не надо, он как бельмо в глазу, а как нужен, днем с огнем не сыщешь!
— Я нормальный человек, — вдруг раздалось от окна, и из-за портьеры выступил атаман. — Здесь я. Чего опять мутим?