Веридор. Одержимый принц
Шрифт:
А вокруг них сверкала и искрилась магия незримых Божественных оков, опавших с запястий Нарцисса, и Артефакта Абсолютной Истины у него на шее. Теперь они принадлежали следующему Инквизитору.
… В реальность Мариану вернул жуткий скрип двери склепа, и она с удивлением обнаружила, что лежит на подогретом магией камне крыши, и длинные платиновые волосы нависающего над ней дракона закрыли от неё зарумянившееся рассветное небо и поблекшую луну.
— И что, вообще ничего? — неверяще спросил лорд Див, попутно матеря сквозь стиснутые зубы кладбища, усыпальницы и некромантскую логику. — Вообще, — отвечал ледяной голос Лихого. — Способа снять приворот на крови нет. Абсолютно никакого. — Приплыли… — вздохнул где-то внизу Джанго. — Я б ни в жизнь не поверил, что чернокнижник, встретивший свою единственную и находящийся в непосредственной близости от неё, может попасть под какой-то приворот! — Одно понятно: надо найти перстень, уничтожить вместе с джином и снова распутать ментальные сети Гвейна, чтобы хоть новых покушений избежать. Кстати, лорды, если что, вы меня в Веридоре не видели, — опять заговорил атаман разбойников. — Прячешься от кого? — предположил кронгерцог. — Не важно. Вы обо мне ни слухом, ни духом. Бывайте! — Да как скажешь… Лихой! — окликнул племянника Джанго. — Может, тебе помощь нужна? — Может и нужна, — послышался
Его Светлость и первый министр промолчали, у обоих в сердце на миг безо всякой причины встрепенулась тревога. Зато Нарцисс, оторвавшийся от своей единственной и сверлящий своими стальными глазами удаляющуюся спину Лихого, не смолчал, и резоны у него на то были. Вердикт дракона был однозначен:
— Врет. — Что? — не поняла прорицательница. — Врет он, что способа нет, — пояснил дракон, опуская зрение на энергетический уровень и рассматривая тугой чёрный узел тайны, затянувшийся внутри Лихого, и два конца, протянувшиеся от него ко дворцу. А ещё по всему выходило, что если атаман повернётся к нему лицом, то на его губах он увидит след от давних поцелуев с Кандидой, ведь всю Чёрную Тридцатку, включая ее лидера, Нарцисс осмотрел. — Я следил за ним по приказу Богов, чтобы определить, достоин он претендовать на престол Веридора или нет. Несколько недели летал вслед за ним на Востоке. Силён атаман, нечего сказать. И шторм пережил, и пол Порсула исходил. И все только ради Гвейна… я так думал, а теперь и не уверен, что нет другой причины и что не зря пожаловал ему артефакт отбора Истинного Наследника. Ты послала его к бывшему визирю Куруш-паше, и тот дал однозначный ответ: разрушить приворот на крови, наложенный на чернокнижника, может только близость с его единственной. — То есть Лоле с Гвейном достаточно всего один раз… ммм… предаться страсти, и он будет свободен? — смущённо покраснела Мариана, чем немало удивила Нарцисса и даже вызвала глубоко в душе чувство умиления. — Так было бы, если бы они ещё не спали. А так как они умудрились не только погрешить на славу, но и ребёночка произвести на свет, приворот не должен был зацепиться за Гвейна… Ничего не понимаю. — С чего ты взял, что у них уже все было? — Я сам видел, когда летел обратно в Веридор, как служанка Конда под покровом ночи кралась в детский дом под столицей и навещала девочку лет пяти. Воспитательнице она назвалась матерью ребёнка. — Гвейн… но как… — слова упорно не желали складываться в предложения, так поразило прорицательницу услышанное. — Если бы он знал про ребёнка, он бы тут же женился на Лоле… — Да и Кандор бы с превеликим удовольствием нянчился бы с внучкой и растил ее, как принцессу. Всяко лучше, чем в детском доме. Насколько я понял из разговоров местных служительниц, мать навещает дочку дай Боги раз в три месяца, зато отец, говорят, души в малышке не чает и всякий раз, как приходит, балует сладеньким и подарочками. Одна беда: забрать хотел бы, да только дома у него нет. — Это не Гвейн… — Вот и я так думаю. Из этого вытекает следующее: единственная чернокнижника, также как и он сам, чисто фактически может переспать с кем-то другим, но удовольствие не получает — раз, и не может иметь детей — два. Вывод: Лола — не единственная Гвейна, но, раз твой сын свободно наслаждается всеми человеческими слабостями, значит, он встречал свою единственную. — Но ведь Гвейн сойдёт с ума, если его единственная годами будет находиться вдали от него или же его раньше заглушит приворот! — воскликнула Мариана. — Итак, насущные вопросы: где единственная Гвейна? Кто такая Лола? Как она оказалась здесь? Плюс — участие в этом всем Лихого, — подытожил Нарцисс.
… Прорицательница так увлеклась беседой с возлюбленным и беспокойством о сыне, что совсем забыла, зачем всю ночь следила за некромантом. А кронгерцог между тем опустился на колени перед скромной, но ухоженной могилой рядом с фамильным скрепом Веридорских, на которой было высечено просто «Скоморох». Он начал нараспев читать формулу призыва, прикрыв веки и вкладывая в заклинание… доброту. Обычно призраков с того света выдёргивали силой, угрозами, шантажом, торгом, но Джанго чувствовал, что покойный маршал Веридора явится к нему, если он просто позовёт. Правда, в месте, где надо было произносить имя обладателя души, маг Смерти несколько отошёл от правил, добавив к фактическому имени ещё и прозвище. Джанго опасался, что маршал может не откликнуться на собственное имя, ибо все всегда звали его Скоморохом, даже не задумываясь о том, как его нарекли родители перед лицом Богов. На этот вопрос кронгерцога смогли ответить только призванные Рагнар и Веридора. Услышав имя Скомороха, Джанго не смог сдержать ухмылку. Какая ирония судьбы! Соперника Кандора в отборе Истинного Наследника звали Кантор! У них даже имена были одинаковые, только у первого — на северный манер, а у второго — на южный. Кантор Веридорский… Скоморох, достойный стоять в одном ряду с великими королями.
Спустя несколько минут воздух вокруг могилы подвернулся сизой дымкой, а на земле золотом засверкали линии заблаговременно начерченной пентаграммы. Из уплотняющихся клубов, овевающих некроманта, вынырнул полупрозрачный призрак молодого привлекательного мужчины, точь-в-точь такого же, как и на правом развороте одной из последних страниц в книге «Сильные мира сего» из дворцовой библиотеки. Призрачный туман соткался в высокую стройную фигуру, в военном мундире и с внушительным разворотом плеч, на которые волнами ложились пышные локоны. Большие глаза, даже бесцветные, казались живыми.
— Здравствуй, Джанговир, один из великих королей Веридора, — низко поклонился призрак, ошеломив некроманта своей вежливостью и вменяемостью, ибо обычно обитатели царства мертвых дурны характером. — Зачем ты хотел видеть меня? — Приветствую, Скоморох, маршал Веридора. Я вызвал тебя, чтобы ты исправил то, что сделал двадцать лет назад, и под силу это только тебе. Сними родовую печать с магии Синдбада, младшего сына Кандора Х, — приказал духу маг Смерти, а затем, махнув рукой на извечное некромантское правило говорить с призраками только в повелительном наклонении, все же спросил. — Зачем ты это сделал? Чем помешал тебе Синдбад? — Ничем, — спокойно отвечал призрак. — Просто так для него лучше. Сила опьяняет властью, и далеко не каждый может совладать с этим наваждением. Эта печать — испытание Богов для тебя и для Синдбада, и вы оба его прошли. Ты, некогда плевавший на любые моральные принципы, выбрал честный бой, не усомнившись даже тогда, когда узнал, что противник может стать вдвое сильнее тебя. Синдбад же доказал Богам свой ум и способность выйти победителем с минимальными возможностями. Любую силу нужно заслужить, и Синдбад ее достоин. — Неужели сами Боги рассказали тебе свои планы и приказали запечатать мальчика? — не поверил кронгерцог. — Их наказ мне передал Рок. —
Глава 23 (1)
Его Величество Кандор Х, не обращая абсолютно никакого внимания на то, что Часы на Главном Столичном Соборе уже давно известили весь город и близлежащие окрестности о начале нового дня, расположился у себя в кабинете и даже не собирался идти спать. В целом ситуация не была невероятной, однако, вопреки обыкновению, на столе перед королём лежал не очередной торговый договор длинной в полторы руки или законопроект с бесчисленным количеством помарок, а толстенный фолиант о династиях порсульских рабов, и открыт сей кладезь знаний, весом с гранитный кирпич, был на главе о Клане Изменчивых.
Его Величество ждал. Ждал призрака из прошлого. Когда-то Мариана предсказала ему, что с этой женщиной его судьба переплетется так, что не разорвать, но жизни их так и не соединятся. Их будут разводить Боги, но неведомая сила будет тянуть их друг к другу, ломая любые рамки и общественные устои. Они неравны по рождению? Смешно! Они принадлежат двум враждующим государствам? Пф, исправим! Между ними встали предательство, боль и долг? Переживут. Ни для какой бы то ни было другой Кандор Х не готов был сделать столько: бросить к ее ногам свою жизнь, свою корону, свою страну… Он был бы счастлив, останься она с ним хоть ради его трона, хоть по приказу своего правителя, хоть из-за денег. А она… Любила ли она его? Ненавидела ли? Кандор не знал ответа. Ему со всех сторон вопили, что он безумен: с нежностью вспоминать женщину, которая трижды предала его, трижды чуть не оборвала его жизнь, трижды отвергала его предложение, предложение всего. А он ей все прощал и теперь ждал, считал секунды до того момента, как слуха коснутся осторожные шажки шпионки Сараты, пришедшей для того, чтобы взглянуть на указ о престолонаследии. После траурной церемонии король непринужденно отвёл в сторонку леди Доротеллу и поведал главной сплетнице двора о том, что сей любопытный документ хранится у него в верхнем ящике стола справа и что прослышать об этом, несомненно, должно посольство Сараты. Возможно, северные «друзья»-соседи и не клюнут, но она должна услышать.
Нелли… Северный цветок, леди Нинель Монруа, некогда знаменитая при двух королевских дворах как соблазнительница венценосных особ с — невероятно! — железными принципами и безупречной репутацией. Была ли она когда-нибудь искренней с ним? Была ли она собой? Изменчивая… Кандор помнил день их первой встречи, как будто тот Летний Бал в поместье графа Ла Виконтесс люблю Трюмон, его названного отца, был не далее, как вчера вечером. Вот она входит, такая непохожая на кружащих вокруг южанок, сверкающих обнаженными плечами, грудями, талиями и коленями, встряхивающих развевающимися прядями и повсеместно с вызывающим макияжем: брюнетка с собранными в прическу локонами, достаточно закрыто одетая и не особо накрашенная, но от этого не менее прекрасная. Вот обводит дивными фиалковыми глазами зал и останавливается на нем, младшем принце Веридорском в неброском темном одеянии, неподходящем для особы королевской крови, но безупречно идущем ему, куда больше вычурных шёлков, крикливых бриллиантов и франтовских нарядов. Была ли это ее истинная форма? Не раз Кандор спрашивал себя об этом, вглядываясь в своего самого неожиданного ребёнка и выискивая во внешности Лихого хотя бы намёк на материнские черты. Но нет, Изменчивый идеально повторяет облик своего отца, даже если тот Изменчивым не был.
Размышления короля прервал тихий шорох ковра в спальне, и Кандор, без единого звука поднявшись с кресла, скрылся за портьерой. То, что шпион забрался через его тайный ход, уже перестало удивлять. Нет, пора съезжать в другие покои и самому ставить защиту!
Кандор ожидал увидеть личину кого угодно: слуги, посла, горничной, фрейлины, самой принцессы Холии, последнее вероятнее всего, ибо повеление Ее Высочества было на редкость тихим и пассивным, что напрямую указывало, что ща ее внешностью кто-то спрятался. К тому же Конда недавно рассказала, что, ментально потянувшись к северной принцессы, нашла странные мысли и чувства, словно перед ней была уже давно неюная женщина как минимум с одним сыном!
Так и есть! Из-за двери в королевскую опочивальню показалась Ее Высочество. Даже не оглядев кабинет, направилась прямо к столу. Правильно, зачем? Ведь все та же пресловутая леди Доротелла разнесла среди аристократии весть, что сегодня ночью Его Величество изволит отдыхать в гордом одиночестве, в лодке где-то в устье Вихры. А названная, но не нежданная гостья между тем извлекла из ящика нужный документ и, положив его на подоконник, чтоб было светлее, принялась читать, водя пальцем по ровным аккуратным строкам… Кандор не видел, на что именно сейчас указывал женский пальчик, однако о том, что шпионка дошла до имени наследника, догадался сразу: рука остановилась, и ноготь, поддавшись изумлению хозяйки, подчеркнул место в середине листа. И ещё раз… и ещё…