Veritas

Шварц Дарья

— Да-да, — поддакнула другая поборница нравственности и застыла, округлив серые глаза. — А разве бедняжку не убили?

— Тогда бы стражи выносили труп, а не обыскивали комнаты!

— Они всё же пошли на это? — удивилась Люция и покачала головой. — Я думала, просто территорию прочешут…

— Да-да! Ой, нет-нет! Округу замка они тоже осмотрели, я видела конные отряды из окна.

— Так это правда?! — воскликнула рыжая. — Вы ранили возлюбленную Его Величества, а затем разыскивали её, чтобы довершить дело? И вломились к королю в спальню, чтобы погубить

ещё и наших девочек? И ЕГО ЗАОДНО?

— Духи Милостивые, — Люция закатила глаза и вставила ключ в замочную скважину. — Ну и сказки!

— Да вы сошли с ума! — распалялась рыжая, не слушая никого. — Какое право вы имеете ревновать короля?! Вы ему что, жена? Вы всего лишь десница! Знайте своё место! АААА!

Люция резко выбросила руку в сторону, но не схватила нахалку за горло или за воротник плаща, как та испугалась, а лишь положила ладонь на покатое плечо и стряхнула невидимую пылинку.

— Я-то знаю, баронесса, — ровным тоном произнесла она. — А вот вы, похоже, своё забыли. Забыли, что любое оскорбление десницы приравнивается к оскорблению монарха. Потому что, что? Правильно — десница это Правая. Рука. Короля. Я могла бы прямо сейчас отрезать всем вам языки за клевету и распространение ложной информации. Могла бы вышвырнуть ваших дочурок из замка, потому что это я одобряла их кандидатуры в ряду придворных лэр. Но я не делаю этого.

Люция улыбнулась одними губами и открыла дверь. Побледневшие мамаши разумно помалкивали, глядя на неё, как кролики на волка.

— Ах да! — десница остановилась на пороге, схватившись за дверной косяк. С трудом подавила усмешку, и, повернув голову в пол-оборота, бросила: — Король намерен жениться и обязательно объявит Отбор невест. Куда попадут только лучшие из лучших.

Вошла и прикрыла дверь, прислушиваясь к поднявшемуся в коридоре кудахтанью, а затем и драке, в которой смешался визг и единственная идея: «Моя дочь лучше твоей!».

Вот так одни сплетни перекрывают другими. Уже завтра никто и не вспомнит о кровавом конфузе с Люцией в главных ролях и о тех сказках, что насочиняли перепуганные девицы.

Фарси села за стол, заваленный важной макулатурой, и, отбросив желание похныкать (увы и ах, нытьё ничем не поможет), погрузилась в работу.

Через час или два — Люция за временем не следила — после короткого стука в кабинет без разрешения вошла Сесиль.

Светлые распущенные волосы, изумрудное платье с жёстким корсетом, припухшие от бесконечного горя злые зелёные глаза и капризно поджатые пухлые губки на востреньком личике.

— Ты нашла способ вывести моего брата из стазиса?

* * *

Люция не закатила глаза и не взвыла, пусть и очень хотела. Медленно выдохнула и переложила готовые приказы в отдельную стопку.

— Как ты вошла? Снова вырубила моих охранников?

Сесиль топнула ножкой и поморщилась. Переборщила с силой удара?

— Отвечай мне! — потребовала химера и снова распрямила плечи, но гримаса боли уже не покидала её лица.

Люц выждала паузу, смотря на нахальную девчонку не моргая.

— Я работаю над

этим, — солгала уверенно. Конечно, ей же больше нечем заняться, как лазить по библиотеке или лаборатории Нестора в поисках незнамо чего, способного воскресить террина! — Но, как видишь, немного занята. Утверждаю список продуктов на кухню, ведь тебе — да и всему замку — надо же что-то есть.

Попытка пристыдить и отправить восвояси не увенчалась успехом — Сесиль фыркнула и задрала подбородок. Скрестила руки на груди и уселась в гостевое кресло, явно не собираясь уходить без результатов. Будь то научные труды, способные повлиять на дальнейшую судьбу Орфея или же просто вытрепанные нервы Люции.

Она стиснула перьевую ручку до скрипа.

— Может, обратишься за помощью к Далеону? Он, в отличие от меня, совершенно свободен.

— И бесполезен! — рыкнула Сесиль, Люция подняла на неё взгляд. Химера потупилась и заелозила на подушке. — Далеон занимался этим. Занимается. И пока ничего не нашёл.

«И не найдёт» — заключила десница и от внезапной острой жалости к Орфею сжалось сердце.

Он не заслужил смерти.

Был в общем-то неплохим террином — уж точно лучше, чем остальные в шайке Далеона — пусть и совсем безгрешным его не назовешь.

Преданный, мягкий, весёлый.

И горе Сесиль Люц знакомо не понаслышке. Она потеряла мать, свой клан, свой дом. Но если в её случае всё однозначно и непоправимо, то у химеры есть надежда.

А надежда порой хуже любого яда: она травит медленно, проникая в самую душу, и убивает непредсказуемо.

Хотела бы Люция помочь Сесиль. Искренне хотела бы!.. Да только факты на лицо, и единственное, что она может сделать для этой несчастной — убить надежду раньше, чем та погубит её.

— Ты не думаешь… — осторожно заговорила фарси, подбирая слова. — Что он уже никогда не проснётся?

— Он жив! — завизжала Сесиль, вскакивая с места. Люц поморщилась от её громкого голоса. — Он не распался до костей, как другие! Он просто… уснул! Впал в кому из-за потери магии. А значит, его можно разбудить!

Десница с досадой качнула головой и с сочувствием посмотрела на девушку, потерявшую родного брата. Говорят, между близнецами существует особая связь, может, и у них такая была?

— Мы почти ничего не знаем о химерах, — сказала она. — Вы с братом — первое поколение «созданных» терринов. Возможно, химеры не распадаются на кости, как терринорождённые. Возможно, их смерть как раз и выглядит, как стазис.

— Но Нестор-то обратился в пыль! — возразила лэра.

— Подозреваю, дело в том, что из него вырвали магический кристалл, — повела плечом Люц. — Но я могу ошибаться. Повторюсь, мы ничего не знаем о химерах. В них ещё что-то понимал герцог Рагнар, но он, как знаешь, мёртв, и записей после себя не оставил.

Она проверила.

Ей, как недоделанной химере, тоже интересно, что останется от неё после смерти. Хладный трупик, кости, пустая оболочка или пыль?

И если Орфей всё же жив, но просто заперт в своём одеревеневшем теле, Люция даже не знает, что хуже.