Верите ли вы в чудо

Ди Филиппо Пол

– Ну, во-первых, скажу я вам, у нас минимум раз в месяц появляется какой-нибудь псих, утверждающии что он и есть Бинер Уилкинз. Знаете, вокруг вас сложилось целая легенда. Она влечет к себе неудовлетворенных жизнью субьектов, по-коление за поколением. Так что поначалу, знаете ли, я не испытывал к вам ни малейшего сочувствия. Но этот эпизод с наручниками заставил меня насторожиться. Я вспомнил, что настоящий Бинер ненавидел... то есть ненавидит - пластик.

Теперь я немного расслабляюсь и расщедриваюсь на

похвалу.

– Вы очень проницательны, Эмилио. Я рад, что у вас такая точная память, так как меня не очень радовала перспек-тива вместо вас сейчас

приветствовать мостовую.

– Ваша ненависть к пластику никогда не выходила у меня из головы. Мне казалось чудным, что тот, вся жизнь которо-го вращалась вокруг старых записей, настолько терпеть не может пластик. Какое-то противоречие....

– Я не ем пластинки и не надеваю их на себя, поэтому то, что они из пластика, меня не беспокоит. Тем не менее, меня коробит от еды, упакованной в материалы, производные от углеводородов, или от одежды, сшитой из них.

Эмилио откидывается в кресле.

– Так что вас привело сюда, Бинер?

Не успеваю я ответить, как меня внезапно охватывает жгу-чая жажда, как в центре Сахары. События этого дня иссуши-ли мое горло.

– Эмилио, у вас есть чего-нибудь выпить?
– спрашиваю я.

Эмилио ударяет по клавише внутренней связи:

– Миз Орсон, принесите нам две коки, пожалуйста....

– Ну да, - возражаю я, - это в пластиковых-то банках?

– Ну, конечно... А-а, понимаю. Я отменяю мое распоряже-ние, Миз Орсон. Тогда, Бинер, я не знаю, что и делать...

Глаза мои, блуждавшие все это время по кабинету, радостно останавливаются на витрине, в которой находятся кожаная кур-тка, расческа, обгоревший корпус гитары... и жестяная банка с напитком "Ю-ХУ". Не спросив разрешения, я иду к витрине, запускаю туда руку - и в следующую секунду вскрываю банку.

У Эмилио вырывается вопль.

– Успокойтесь, приятель, - советую я.
– В чем дело?

– Это банка! .. Знаете, кто касался ее в последний раз?

– Нет...

– Джон Леннон, всего за несколько минут перед тем, как его застрелили!

– Ой...- Я заглядываю внутрь витрины, и действительно - перед каждым предметом - маленькая табличка: куртка Лу Рида , гита-ра Хендрикса, расческа Элвиса, банка "Ю-ХУ", принадле-жавшая Леннону... Ну вот... Sic transit Gloria... ("Так проходит слава..." (лат.) прим. ред.) и все такое...

Вернувшись на свое место, я посвящаю Эмилио в суть своих Поисков. Он кивает, вытирая с глаз слезы. По окон-чании рассказа он уже почти в норме.

– Ну и задали же вы себе работенку, Бинер, - примири-тельно замечает он.
– Эти старые пластинки никому больше не нужны, и поэтому их практически никто не продает. Един-ственное, что вы можете попробовать сделать, -

это поискать в том магазинчике, что в Виллидже...

Вот дырявая голова! Конечно же! Виллидж! Ведь это и есть родина "Loving Spoonful", духовное пристанище всех не-устроенных и мятущихся душ, каждого битника, хиппи и панка на планете! Наверняка там, в каком-нибудь магазинчике подержанных пластинок, - а там их не счесть, - я найду свой любимый альбом.

– Но, мне кажется, у вас несколько смещенный в прошлое взгляд на мир...

– Не надо! Я в курсе!

– Да, возможно... В курсе чего?

Я пропускаю мимо ушей сарказм Эмилио, и порываюсь скорее исчезнуть.

– Эмилио, чрезвычайно хитово было с вами познакомить-ся, но теперь мне пора двигать. Надеюсь, мои колонки вас удовлетворяют?..

– Да, все в порядке. Они привлекают читателей Вашего поколения, которое представляет важный сигмент рынка, а другим дают пищу для улыбки. Не

могли бы вы быть чуть снисходительнее к современной музыке? Вы же ничего не хвалили со времени выхода совместного альбома Мадонны и "Grateful Dead" незадолго до того, как у певицы родилась дочь да и с тех пор минуло лет шесть!

– Я и дальше буду называть вещи своими именами, Эми-лио. Пусть музыканты пишут хорошую музыку, тогда я ее похвалю. Но я не буду превозносить однотипную, шаблонную чепуху.

Эмилио, скорчив горестную гримассу, пожимает плечами и встает, чтобы проводить меня.

– Вы все так же бескомпромиссны! И я обязуюсь прини-мать вашу телеметрию с минимальным количеством помех. Держитесь, дружище, наш носитель славных традиций. Как вы там говорили на прощанье? НЕ сбивайся с дорожки!

– С дороги!

– А я то думал, что это намек на звукосниматель...

Эмилио провожает меня на улицу. Затем я снова оказыва-юсь в метро и направляюсь в Виллидж.

Выхожу на Юнион-Сквер.

Ну дела! Тут и впрямь что-то не так!

Виллидж окружала пластиковая крепостная стена: на ба-шенках из искуственного камня трепыхались длинные вымпе-лы. Ворота, выходящие на Бродвей, охраняли Микки Маус и Гуфи. Оба вооруженные пистолетами.

Я пытаюсь слиться с компанией туристов, чтобы они как-нибудь прикрыли меня.

Но Микки видит меня в толпе и манит к себе. Я не при-вык спорить с вооруженными мышами и подчиняюсь ему.

– Где, черт возьми, твой значок?
– спрашивает меня Вели-кий Мышонок.

– Ой!.. Я забыл его дома...

– Господи! Что-то вы слишком распустились, ребята! Ну ладно. Послушай: так уж и быть, я дам тебе временный про-пуск, но чтобы это было в последний раз!

– Конечно, в последний, мистер Маус. Спасибо, большое спасибо!

Получив значок с голографической диснеевской эмбле-мой, я по милостивому знаку миную контролера.