Верка

Лысова Кристина

– В лесное?! Вот здорово! А я потом тоже вырасту и тоже там буду учиться, а потом мы вместе лесниками будем. У меня будет ружье настоящее, и всех браконьеров погоним.

Шурик посмотрел на озорное лицо сестры.

– Пого-о-о-ним, пого-о-о-ним, – весело поддразнил он сестрёнку. – Выскочишь замуж ты. Вот тебе и все браконьеры!

– Тьфу, замуж, – скорчилась Верка. – Ладно, я тогда с Иркой пойду рыбачить.

Чтобы выйти к реке, нужно было пройти посёлок, подняться на пригорок, а потом с другой стороны спуститься по склону. Кама текла спокойно и неторопливо.

Ирка приготовила платок. Девчонки зашли по колено в воду, заткнув предусмотрительно подолы платьев за пояс. Вода была тёплой и искрилась на солнце. Девочки растянули платок и замерли.

«Плывёт, готовься», – шепнула Верка. Толстобокая рыба медленно двигалась к тени от платка. «Давай!» – крикнула Верка, и девочки ловко опустили платок, придавив рыбу ко дну. «Есть», – Ирка выхватила рыбу из воды и, прижав запелёнатую и трепыхавшуюся к груди, плюхнула в ведро на берегу. «Ну что, ещё одну?». «Давай», – отозвалась Верка. Улов девчонки с трудом дотащили до Веркиного дома.

– Мама, смотри, что поймали.

Мама вышла на крыльцо. «Батюшки, – всплеснув руками, побежала за тазом. – Сейчас, сейчас. Вываливайте сюда».

– Ну, Верушка, будем на вечер уху варить из твоей бели, – засмеялась мама. Так и сделали.

Вечером за столом собралась вся семья. «Возблагодарим Господа за хлеб наш насущный», – папа перекрестился. Можно и есть теперь. Уха была ароматная и горячая. Верка торопливо дула в ложку и прихлёбывала густой пряный бульон. Шурик крошил в суп чёрный хлеб, Шура сидела молча, а когда никто не видел, показывала Верке язык. Валя была задумчива. Отец с матерью обсуждали городские новости.

Верка подумала: «Здорово, когда лето, когда тепло, пахнет рекой и рыбой. Хорошо, когда все вместе. Даже вредная Шура».

Глава пятая. Война – дело страшное…

Верка лежала на душистой траве, покрывающей пригорок. Отец сидел рядом и, закрыв глаза, слушал, как шумит лес. Над ними высилась крепкая молодая берёза, покачивала ветками, что-то шептала на ветру.

Верка любила эту берёзу. Росла она прямо на опушке. Весной они с отцом приходили к ней за берёзовым соком, а летом любили подолгу сидеть под ней и разговаривать о том о сём.

– Видишь, дочка. Весной мы берёзку хорошо замазали, после того как сок взяли. Она и растёт себе. Тут главное осторожным быть, чтобы не погубить деревце, – Андрей Васильевич погладил гладкий белый ствол.

Верка кивнула. Разговаривать не хотелось. Рядом с ней стояла полная корзина грибов. И ещё одна, только больше, – рядом с отцом. Вышли они из дома рано утром, когда деревня только-только просыпалась. Веркина мама собиралась устроить в доме генеральную уборку. Валя и Шура взялись ей помогать. А Верку отец забрал с собой в лес.

Они шли по лесу в мягком розоватом свете встающего солнца. Сонные птички вспархивали испугано от их шагов и возмущённо щебетали им вслед. Грибов было видимо-невидимо. И всё подосиновики да сыроежки. Верка собирала с азартом. И поглядывала на папу: так же она срезает грибы, как он, или не так.

– Верушка, уж солнце высоко. Значит и обед скоро. Пора домой нам.

Верка нехотя поднялась. В одной руке корзинка, в другой лапти. Босые ноги с удовольствием приминали мягкую траву. Пригорок

вёл вниз прямо в деревню.

– Помнишь, пап, как мы с этого пригорка зимой на санях катались? – спросила Вера.

– Как не помнить, – засмеялся отец.

И действительно, как такое забудешь. Прошлой зимой отец с Веркой решили сократить путь до дома и съехать в деревню с заснеженного склона на санях. Сели в двухместные сани. Верка впереди, отец позади. Обнялись, поехали. Да так разогнались на заледеневшей дорожке, что вовремя не затормозили. Со всего размаху влетели в большое окно на веранде у соседей Синициных. Их домик прямо у леса стоял, на окраине деревни. Сели хозяева чай пить, а тут и гости пожаловали непрошенные, да ещё на своём транспорте. Осколки во все стороны. К счастью, никто не поранился сильно. Только руки у Андрея Васильевича были в мелких порезах. Он успел ладонями Верке лицо закрыть, когда понял, куда сани летят. А потом соседям два дня стекла менял.

Так, вспоминая эту историю, Верка с папой вошли в деревню. С площади доносился гул голосов. Вокруг столба, на котором крепилось радио, собрались почти все жители деревни. Встревоженные и растерянные лица, некоторые плачут. Андрей Васильевич взял Веру за руку и двинулся вперёд.

– А что это за столпотворение такое? Чего случилось?

– Беда, беда…

– Какая беда?

– Война…

– Да с кем война-то?

– Немцы. Немцы напали на Советский Союз. Война. Полчаса назад сообщили по радио.

Отец встревоженно оглядел толпу. Матери нигде не было видно.

– А Фросю мою не видели?

– Убежала она домой, как только услышала.

Отец повёл Верку из толпы.

– Ну-ка, дочка, скорее пойдём. Война – дело страшное.

Веркина мама сидела за столом спиной к двери. Сжавшись и от этого став ещё меньше, она плакала навзрыд. Повернувшись на звук шагов, встала. Лицо было мокрым от слез.

– Стало быть, война? – тихо спросил отец.

Фрося снова села за стол. «Она, она проклятая, – заговорила сквозь слезы. – Опять, опять. Что теперь будет, отец?!»

Андрей Васильевич подошёл и положил руку на плечо жене.

– Ну будет, будет, мать. Не пугай Верушку-то. Что Бог пошлёт, то и ладно. Может, и не дойдёт до нас война-то. Немец, может, до нас и не доберётся.

– Ой, чует моё сердце, чует. Снова чёрное надевать, снова…

Верка всё стояла у порога и смотрела, как мама плачет, а папа молча гладит её по спине. Что же это за война такая, что только от одного известия о ней весь привычный и надёжный мир рушится? Весёлая и ловкая мама плачет, а папа не находит слов…

У Верки заныла рука. Она только заметила, что до сих пор держит корзину с грибами. Девочка тихонько прошла на кухню и задвинула её под стол. У окна стояла Валя. Лицо её было почти таким же белым, как занавеска.

– Ох, Верка. Война.

Глава шестая. Короткая дорога до угла.

Верка стояла на пороге комнаты и смотрела на спящего брата. Весь дом уже давно проснулся. А Шурика мама не разрешала будить никому. Черныша выгнали во двор, чтобы под ногами не путался. По маминому лицу без конца лились слезы. Она вытирала их тыльной стороной ладони, но это не помогало. Новые слезы шли и шли. Сколько их может быть в одном человеке…