Вернадский

Гумилевский Лев Иванович

Александр Павлович притронулся обеими руками к своей солдатской шинели, напоминая о своем положении. Владимир Иванович сказал:

– Потом мы будем хлопотать, чтобы вас откомандировали в нашу академию, в КЕПС – Комиссию по изучению естественных производительных сил.

Так начался набор второго поколения учеников школы Вернадского. Им предстояло развивать уже биогеохимическое направление в геохимии, которое всецело владело теперь Вернадским.

Надо сказать, что ученые, современники Вернадского, встретили его биогеохимические идеи с насмешливой враждебностью. Насмешки доводились до прямого издевательства. На одном из собраний кто-то заявил,

что Вернадский занимается «изучением комариных ножек». С легкой руки дешевого остряка вошла в практику чья-то дополнительная острота о «геохимии комариной души», которую ныне создает Вернадский взамен заброшенной им геохимии Земли.

Во время пребывания Вернадского на Украине директором Минералогического музея был избран Ферсман. На одном из собраний музея Александр Евгеньевич публично выразил сожаление о том, что Вернадский изменил тому направлению в науке, которое создало ему мировую известность.

– Мы потеряли замечательнейшего минералога, – говорил он, – а что приобрели? Ничего!

При таком отношении научной общественности к новому направлению в науке Владимир Иванович, естественно, оценил новых своих учеников, особенно же Виноградова. Он приступил к непосредственным исследованиям живого вещества, в то время как Садиков предпочитал размышлять над большими проблемами.

Среди охотников, снабжавших Холодковского различными видами животных, нашелся специалист по пресмыкающимся. Виноградов взялся за изучение химического состава организмов змей и ящериц. Дело шло к зиме, змеи впадали в спячку, но ловкий охотник обеспечил исследователя живым веществом этого рода.

Как-то стеклянная банка с гадюками, засунутая в карман шинели, разбилась в трамвайной толкучке на куски. Змеи встревожились, начали грозно шипеть и ворочаться, приводя в ужас публику и самого экспериментатора. Рискуя быть ужаленным, он придерживал карман, зажав в кулак отверстие, и так благополучно довез опасный груз до лаборатории.

В результате изучения химического состава змей было установлено избыточное количество цинка в организмах гадюк, очевидно связанное с ядовитостью их укусов.

Относительный избыток цинка нашел Виноградов также в некоторых видах грибов. При этом оказалось, что эти виды как раз считаются в народе ядовитыми грибами.

Присутствие химических элементов в живых организмах Вернадский считал четвертой формой их нахождения на нашей планете. Другие формы нахождения – молекулы и их соединения в минералах, горных породах, жидкостях и газах; непредставимое пока еще состояние атомов в глубинах Земли при высокой температуре и высоких давлениях; указанное впервые им самим состояние рассеяния химических элементов, не принимавшееся до Вернадского во внимание.

Занятый всецело исследованием этой четвертой формы нахождения элементов, Владимир Иванович должен был по требованию Ирины Дмитриевны неожиданно обратиться к первой. Энергичная женщина закончила свою работу по монациту и предъявила ее Вернадскому.

Владимир Иванович оценил ее настойчивость исследователя, признался в своем несправедливом недоверии к ней и поставил в Академии наук ее доклад по монациту. Вместе с ней выступала в малом конференц-зале геолог Зоя Александровна Лебедева.

Академик Борисяк удивлялся ученым достоинствам молодых женщин.

Вернадский настолько доверял теперь своей ученице, что поручил ей анализ уранового минерала. Он дал уже ему название «менделевит», но с анализом его сам не смог справиться.

В конце июня Вернадский отправился на Мурманскую

биологическую станцию. Его сопровождала Ниночка. До Мурманска ехали с экспедицией профессора Дерюгина. Из Мурманска переплывали в Александровскую гавань, где устроились вместе с работниками станции.

Владимир Иванович занимался химией моря. Ниночка помогала ему в качестве лаборанта.

И перед своими сотрудниками в Петрограде и перед самим собой на Мурмане Владимир Иванович ставил первой задачей изучение элементарного химического состава живого вещества.

С памятного доклада Джоли изменилось не только представление Вернадского об элементе. Он понял огромное значение ничтожных с обычной точки зрения количеств в космосе и начал работать в области ничтожных количеств, изучая их огромные эффекты в организмах.

В марте 1922 года на химической сессии Русского технического общества в Петрограде он, исходя из проведенных анализов, уже дает свои данные о химическом составе живого вещества.

Призывая ученых направить сюда свое внимание, Вернадский указывал, что весь вопрос имеет важность не только для геологических наук, но в высшей степени касается и биологии.

– Решать вопросы биологические изучением только одного – во многом автономного – организма нельзя, – говорил он. – Организм нераздельно связан с земной корой и должен изучаться в тесной связи с ее изучением. Автономный организм вне связи с земной корой реально в природе не существует. Его надо брать в его среде, в земной коре, правильнее – в биосфере. Связь состава организмов с химией земной коры указывает нам, что разгадка жизни не может быть получена только путем изучения живого организма. Для ее разрешения надо обратиться к первоисточнику – земной коре. А то, что состав земной коры определяется не геологическими причинами, а свойствами атомов, ясно указывает, что в явлениях жизни сказываются свойства не только одной нашей Земли!

Несколькими днями раньше в той же химической секции Русского технического общества Вернадский говорил о «живом веществе в химии моря». Открытые им закономерности для биосферы он переносил в гидросферу. Так Вернадский называл водную оболочку нашей планеты.

Характерно для всей ученой деятельности Вернадского, что оба доклада заканчивались указанием на космические масштабы открываемых им закономерностей.

Он говорил:

– Законы культурного роста человечества теснейшим образом связаны с теми грандиозными процессами природы, которые открывает нам геохимия, и не могут считаться случайностью. Направление этого роста – к дальнейшему захвату сил природы и их переработке сознанием, мыслью – определено ходом геологической истории нашей планеты; оно не может быть остановлено нашей волей. Исторически длительные печальные и тяжелые явления, разлагающие жизнь, приводящие людей к самоистреблению, к обнищанию, неизбежно будут преодолены. Учесть эту работу человечества – дело будущего, как в будущем видим мы и ее неизбежный расцвет.

Несомненно, что космические идеи Вернадского явились ценнейшим для нас и будущих поколений откровением гения, однако даже среди учеников и друзей Вернадского более ценились его труды по минералогии и кристаллографии, а его «Очеркам геохимии» предпочитали «Геохимию» Ферсмана с ее практической направленностью.

Чуткий и глубокий исследователь истории науки, Вернадский такое отношение к себе встречал спокойно. Он считал его понятным и естественным, ибо знал, что усвоение новых идей всегда и везде требует времени и пропаганды их.