Верная (не)верная
Шрифт:
— Тесак?! — крик Макса, сменился на звук неимоверной боли. Первые попытки волков достать его? — Помоги… Пошёл, сука! Тесак!
— Их слишком много, — ор Зеваки паралелльно. — Надо валить.
— Горелых сейчас сожрут ко всем чертям, мать вашу! Отбивайтесь! Дойдите до парня!
Звуки перестрелки на фоне криков, в которых мой слух уже отказывался разбираться. Там идёт бойня отряда Зеваки с головорезами Герасима и самый несправедливый между простым парнем и тремя волками. Мне оставалось лишь слушать происходящее и молиться о положительном
Какофония звуков снизилась ровно на пару децибел.
— Зевака? — позвал в рацию. — Зевака, приём?
Тишина.
— Тесак! Где ты, мать твою? Я не выдержу больше… Тесак…
Я не смог ему ответит. А что отвечать? В чём заверять, если понятия не имеешь, что происходит и слеп, как котёнок.
Жуткий крик сменил глухой хрип и рычание.
— Тесак…
Линии на кардиограмме задрожали. Синусоида сердечного ритма участилась, велев аппарату тревожно засигналить.
— Горелых? — заорал в динамик, но в ответ лишь крик боли, а следом шелест помех. — В чём дело? Что происходит? Арно?
В ужасе смотрел на кривые, которые плавно ушли в ровную линию без движения. Я и без объяснений понимал, что это значит. Писк оборудования заложил уши, но этот голос с порога услышал бы даже шёпотом.
— Макс?
Повернул голову к дверям. Валерия едва стояла на ногах, обнимая живот и смотрела в сторону монитора, который больше не показывал признаков жизни отца её ребёнка. Сколько она здесь находилась не имело значения. Самое страшное для себя она услышала и воочию видит перед собой.
— Макс? — девушка дошла до монитора, продолжая звать, словно её любимый спрятался где-то за столами. Тело дрожало, бледнота лица пугала до безумия. — Он мёртв… Это значит мёртв? Мёртв, да?! Макс?
Я помнил это лицо и положение тела. Она выглядела сейчас так же, когда увидела убийство своих родителей. Никто из нас сейчас не мог дать конкретного ответа девушке, так как произошедшее на другом конце страны не укладывалось в мозгу. Я лишь сочувствующе повёл головой.
— Макс?! — голос сорвался, уйдя в истерический. — Нет! Пожалуйста, нет! — Лера зажала рот ладонями и дико вскричала.
Я и Вася успели в последнюю секунду подхватить её вмиг ослабшее тело. Крик ушёл в вой, ударяясь в стены и эхом разносясь по дому.
Просто прижал голову жены к себе, тщетно пытаясь успокоить. Мне и самому хотелось взвыть, но сейчас мало кого волнуют мои душевные стенания.
— Это всё ты! Всё из-за тебя, ублюдок! — зашипела девушка и, подобно дикой кошке, кинулась на меня.
Удары, оплеухи, пощёчины сыпались на голову, как из рога изобилия, но я не посмел даже укрыться. Кровь пошла носом, а тело устало кренилось к полу. Если бы сейчас у неё в руках был нож или пистолет, клянусь, не воспротивился.
— Уйми её, — слышу голоса парней, и жену попытались отодрать от меня.
— Убийца! — взревела Валерия. — Ты сам теперь сдохнешь. Я убью тебя, сволочь, клянусь! Клянусь своим сыном, убью!
И девушка, вырвавшись
— Остановите её, — сердцем почуял недоброе и, утирая кровь, помчался следом. — Валерия!
Жена достигла верха лестницы, стремясь в свою комнату, но у края пошатнулась и согнулась пополам. Смог увидеть лишь лицо искажённое болью, прежде, чем она оступилась и слетела вниз по лестнице.
— Лера?! — упал возле неё.
— Убийца, — продолжала стонать супруга, мучаясь и корчась на полу.
— Лера, где больно? — игнорируя её ненависть, старался достучаться до главного. — Вася зови Бориса и её врача вызовите…
— Лучше скорую, — покачал головой Арно, осевший возле ног Валерии. — У неё походу отошли воды. Она рожает…
24. Мой маленький Максим
Валерия
Каждый атом тела надрывался от боли. Физическая и душевная, словно на спор рвали на части, разматывая душу и силы в хлам. Хотелось кричать в небо и просить о пощаде. Я не вынесу. Не выживу. Не смогу снова одна сквозь эту темноту.
Вернись… Молю вернись! На бросай… Не оставляй одну.
В голове всё ещё его отчаянный крик, звук боли, волчье рычание. Человек не должен такое испытывать, не должен умирать так.
Очередная схватка накатила волной, выворачивая тело наизнанку. Боже мой! Всё так стремительно! Ведь я должна сейчас оплакивать любимого, составлять план мщения, но вместо этого испытываю новые муки, которые сейчас совсем некстати. Ты слишком рано, сынок! Я ведь даже не успела сообразить, что мне делать со всем этим дальше.
Алексей, бледнее моли, понуро молчал, держа на лице компресс со льдом, и слушал перешёптывания своих людей, пока ждали приезда скорой. Варвара суетливо пыталась меня одеть. В минуты затишья от схваток, вслушивалась в тихую беседу мужа и этих двоих.
— Отправьте туда ещё отряд, — приказ супруга. — Погибли наши люди, я должен знать почему…
— Батя уже в курсе, — шипел в ответ один из них, кажется Василий. — Он недоволен. Мы тебя предупреждали. Тебе непоздоровиться.
— Срать! — процедил мой муж. — Мне нужны ответы. Если это теперь логово Герасима, его нужно снести к чёртовой матери с лица земли. Эта мразь угроза не только для Бати, но и для всех нас и моей семьи.
Последняя фраза холодом страха потекла по жилам, уйдя в очередную схватку. Если эти мерзавцы убили моего любимого человека, так по-зверски жестоко, то что будет с моим сыном? Что его ждёт? И в такой среде я решилась дать ему жизнь?! Разве это то, что нужно ребёнку для полноценной и счастливой жизни? Вечные ненависть, страх и опасность… Не в такой среде должно жить моё единственное сокровище.
Слёзы потекли по щекам. Поздно думать об этом сейчас. Слишком поздно. Мне ничего не изменить теперь.