Верная (не)верная
Шрифт:
Чёрт! Ей моих соплей, как раз не хватает сейчас. Успокойся!
Валерия крепко сцепила зубы и черты лица сурово заострились. Девушка вежливо с достоинством аристократки кивнула, принимая мои соболезнования.
— Благодарю… Моя беременность была тяжёлой с самого начала и незапланированной. Главное, у тебя всё обошлось. Я рада этому, правда.
Валерия не договорила и обернулась на дверь, в проёме которой появилась шустрая невысокого роста женщина со свёртком на руках.
— Ткачук жаждет к мамочке! —
— Она, — Валерия дрогнула голосом и, побледнев, отступила в сторону, подпуская медработника ко мне.
— Встаём, дорогая мама. Сейчас будем Вашего красавчика переодевать и наводить туалет.
Я, кряхтя, начала выполнять её указание, но с неудобной панцирной кровати сделать сие — сущее наказание. Лера решительно подсобила мне, подав руку и придержав за локоть.
— Спасибо, — благодарно и чуть виновато кивнула ей.
Девушка, однако, на этом не остановилась и помогла дойти до пеленальни.
Тем временем медсестра развернула свёрток с моим чадом, отчего малыш раздался громким возмущённым плачем. Женщина лихо и шустро меняла ему памперс, паралелльно вводя в курс молодой матери. Сердце невольно сжималось от жалости к сыну, который обиженно терпел манипуляции над собой. Мастер-класс правильного пеленания и кроха мигом перекочевал из рук женщины в мои — неумелые и дрожащие. Сердце трепыхалось от страха сделать малышу больно.
— Уверенней, мамочка. Головку обязательно придерживайте, — наставляла медсестра.
Сын раздался ещё более требовательным плачем, а я вместе с ним.
— Что такое?! Что я сделала?
— Без паники, мамочка. Дитё всего лишь есть просит. Ну-ка…
Женщина бесцеремонно сдернула ворот моей больничной рубашки вниз, оголяя одну грудь. Пощипала сосок, выдавив мутную белёсую жидкость. Смазала ей губки малыша, а после направила его ротик к моей груди.
Кроха вмиг умолк и жадно впился в сосок. Я охнула от странных ощущений и по коже побежали мурашки. Сын, причмокивая, жадно, едва не захлёбываясь, начал кушать. Из второй груди так же закропило молоко, мгновенно намочив рубашку.
— Возьми, — Валерия протянула мне пелёнку, не спуская восторженного и, кажется, немного ревнивого взгляда.
Бедная. Смотреть на материнское счастье такой дурочки и нескладёхи, как я, ей явно не по себе. У этой женщины, должно быть, любящий и обеспеченный муж, хороший дом. Всё, что им оставалось для полного счастья — это стать родителями. Но несудьба. Какая странная порой жизнь.
Смотрю на сопящее зажмурившееся личико сына и с нежным восхищением прижимаю к себе крепче, слегка покачивая.
— Как звать-то красавца? — медсестра протирала пеленальню дезинфицирующим средством. — А то так всё и зовём красавчиком.
— Хотела Димой назвать, — неуверенно пожала плечами, глянув на
Валерия слегка пошатнулась и поспешила облокотиться о соседнюю кровать. Уткнулась ртом в свой кулак. Смотрит, сосредоточенно и словно переживает.
— Ну так называйте, — улыбнулась медсестра, подбадривая. — По-моему ему идёт. Дмитрий Ткачук. Прямо, как киноактёр какой-нибудь.
И женщина озорно рассмеялась.
— Димочка, — ласково прошептала малышу, погладив светлые волосики. — Да, ему и правда оно подходит.
— Ну вот и славно, — хлопнула в ладоши медсестра. — Тогда сообщу педиатру. Оставлю его пока что с вами — общайтесь. Как покушает, подержите младенца вертикально и дождитесь, когда срыгнёт. Это обязательно нужно делать после каждого кормления, иначе может захлебнуться.
— Да-да, — послушно кивала, провожая женщину взглядом.
Малыш сладко разомкнул губки и выпустил сосок. Положила его себе на грудь, удерживая, как велено. Слегка поглаживала спинку. Дождавшись, нужного эффекта, пленила в колыбель своих рук.
Валерия осторожно прошла к нам, заглядывая со стороны.
— Он просто чудо, — улыбнулась девушка, и в её голосе уловила звенящую, как струна, боль.
С сожалением смотрю на неё и не знаю, что сказать. Господи. Я бы наверное, позволила себе руку отсечь, если бы это спасло её сына или вернуло бы из мёртвых.
— Лен, ты не обидешься, если вещи моего сына достанутся твоему? — осторожно спросила Валерия.
Я уставилась на неё, как на святую, от которой, увы, не могу принять таких чудесных даров.
— Что ты, Лера. Я не могу. Мне неудобно, да и у меня отложены нужные средства на покупку. Спасибо, но это лишнее… Не надо…
— Прошу не отказывайся, — девушка отчаянно вцепилась в ворот своей рубашки. — Сохрани эти деньги лучше на питание и памперсы для Димы. А вещи хорошие и куплены с любовью. Позволь моему сыну подарить их вам, — голос девушке окончательно сорвался, но она храбро утопила свою горечь в ладони. — И мне будет безумно приятно знать, что твой сын будет иметь это всё.
Сердце в груди сжалось до хруста. Я не сдержалась и приобняла её свободной рукой. Погладила по руке.
— Спасибо огромное, Лерочка. Дима и я будем очень рады принять ваши подарки.
Валерия благодарно посмотрела на меня и слегка улыбнулась, быстро смахнув слезу.
— Меня выписывают завтра. Вот, — протянула мне аккуратно сложеный лист бумаги. — Это мой номер телефона. Позвони перед своей выпиской. Я приеду, привезу все вещи и заодно заберу вас из больницы. Договорились?
— Это будет замечательно, — добродушно кивала ей.
Она, видимо, мой ангел, который снизошёл до меня. До моей глупой субстанции, неспособной не только позаботиться о малыше, но и о себе.