Верная собака Уран
Шрифт:
Уран взвизгнул и цапнул Люську за палец.
Люська выпустила Уранов хвост и заорала так, как будто Уран ей руку откусил.
И тогда я подкралась к Урану, схватила его, крепко прижала к себе и сказала:
— Люська, пошли!
Но тут раздался чей-то пронзительный крик.
— Зита, Зита! — вопила какая-то тощая гражданка, подбегая к нам.
Она выхватила у меня щенка и, не переставая кричать: «Зита! Зита! Что они с тобой сделали!» — стала целовать его прямо в морду. Щенок отворачивался.
А эта гражданка всё целовала его и говорила:
— Зиточка! Бедненькая! Как ты переволновалась! Девочка моя! — Потом она стала кричать: — Хулиганки! Хулиганки!
Вокруг нас стали останавливаться люди. А женщина тыкала в нас пальцем и кричала:
— Они хотели украсть мою Зиту!
Я не знала, куда деваться от стыда. Чтобы не смотреть по сторонам, я стала выковыривать зёрнышки из граната.
— Как будто их и не касается, — покачала головой женщина в платочке. — А ещё с портфелями! Чему их только в школе учат!
— Выдрать их надо, — сказал гражданин в кепке. — Сразу бы поумнели!
— Вы не правы, — сказал гражданин в шляпе. — Вот меня, знаете, родители никогда не били, и я, знаете…
— Да что вы к ним пристали?! Это же дети! Что уж им, и поиграть нельзя?.. А вы, гражданка, сами виноваты. Нечего тут собак распускать.
— Это уж точно! Развели собак. Людям посидеть негде! Безобразие!
Вокруг нас уже стояла целая толпа.
— В чём дело, граждане? — раздался вдруг строгий голос, и мы увидели, что сквозь толпу протискивается милиционер.
— Товарищ милиционер! Товарищ милиционер! — затараторила тощая гражданка. — Вот эти девицы хотели украсть мою собаку!
— Мы не украсть… Мы просто взять хотели, — пролепетала я.
— Ага! Взять! Вы слышали? Слышали?
— Вы хотели взять чужую собаку?! — Милиционер посмотрел на нас и грозно нахмурил белые брови. — Постойте, постойте, — вдруг сказал он. — Что-то мне ваши лица знакомы… Кажется, мы уже с вами встречались.
Я взглянула на милиционера, и у меня похолодело в груди.
Я вспомнила…
ИСТОРИЯ С ТРУБОЙ
В тот ясный, солнечный день наша школа с самого утра собирала металлолом.
Мы с Люськой явились на школьный двор раньше всех.
Люська, конечно, опоздала бы, если бы я за ней не зашла.
Она, кажется, вообще хотела прикинуться больной и никуда не идти. Но я стала ей рассказывать, как это интересно — собирать металлолом, и как мы с ней соберём больше всех металлолома, и как нас сфотографируют для школьной стенгазеты и даже потом пошлют наши фотографии в «Пионерскую правду».
— И все будут разглядывать наши фотографии. И скажут: «Да, вот эта девочка очень красивая, просто настоящая красавица! А вот у этой девочки хоть и не очень красивое лицо,
— Ничего у тебя не умное лицо! — проворчала Люська и нехотя стала надевать ботинки.
— Скорее, скорее… — торопила я Люську. — Вчера Коля Лыков просил меня прийти пораньше.
Через десять минут мы уже стояли в школьном дворе рядом с Колей Лыковым, а через пятнадцать — ходили по подъездам, стучались во все квартиры подряд и спрашивали:
— Скажите, пожалуйста, у вас есть металлолом?
Но ни у кого почему-то не было никакого металлолома. Только одна бабушка дала нам облезлую зелёную кружку. Так мы и ходили с одной этой кружкой, а другие ребята на наших глазах тащили железные кровати, кастрюли и вёдра.
И вот, когда мы с Люськой уже совсем отчаялись найти что-нибудь подходящее, мы вдруг наткнулись возле какого-то дома на обломок старой, ржавой трубы.
Это было как раз то, что нужно. Мы схватили эту трубу и понесли. Но она оказалась ужас какая тяжёлая! Через три минуты мы были совершенно мокрые и пыхтели как паровозы.
Тогда нам в голову пришла замечательная мысль. Мы решили прокатить трубу по земле метров пять, а потом выйти с трубой в Горбатый переулок и пустить её вниз по переулку.
Так мы и сделали.
Наша труба как будто только этого и ждала.
Она тут же покатилась. Она катилась всё быстрее и быстрее, и вот она со страшным грохотом, подпрыгивая на камнях и пугая прохожих, понеслась по самой середине переулка.
Мы мчались за трубой. Из окон высовывались люди. Кошки и голуби шарахались во все стороны. А труба громыхала уже где-то в конце переулка, почти рядом со школой…
И вдруг в переулок въехал грузовик.
Труба со всего размаха ударилась об его колёса, стукнула грузовик по фаре, перевернулась в воздухе и стала как вкопанная.
Грузовик тоже стал.
Мне больше не хотелось мчаться за трубой. Больше всего на свете я хотела бы сейчас остановиться и побежать обратно, вверх по переулку, но мы обе так разбежались под горку, что остановиться было просто невозможно.
Из грузовика выскочил здоровенный шофёр. Он согнулся, широко растопырил руки… и через секунду мы обе уже трепыхались у него в руках, как будто пойманные рыбы.
— Ой! — отчаянно отбиваясь, пищали мы. — Пустите нас! Пустите! Это не мы! Мы не нарочно!
— В милиции разберутся, что к чему, — говорил шофёр. — Я вам покажу, как грузовики ломать!
Так мы оказались в милиции.
За столом сидел молодой милиционер с розовым круглым лицом, со смешным толстым носом и совершенно белыми бровями. Лицо у него было совсем не строгое, и он всё время хмурил белые брови, чтобы выглядеть построже.
— Так, — сказал он, когда сердитый шофёр ушёл. — Значит, хулиганим?