Верная жена
Шрифт:
Джон. Сделайте что-нибудь, чтобы остановить ее. Вы же можете на нее повлиять. Вы должны понимать, что вся эта затея абсурдна.
Миссис Калвер. Мой дорогой мальчик, я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь.
Джон. Она собирается в Италию с Бернардом Керсалом. Вдвоем.
Миссис Калвер (изумленно). Это неправда. С чего ты взял?
Джон. Она сама только
Миссис Калвер. Это правда, Констанс?
Констанс. Более чем.
Миссис Калвер. Но разве ты не ладишь с Джоном? Я всегда думала, что вы живете душа в душу.
Джон. Я тоже. Мы никогда не ссорились. Всегда находили общий язык.
Миссис Калвер. Разве ты больше не любишь Джона, дорогая?
Констанс. Разумеется, люблю.
Джон. Как же ты можешь меня любить, если намерена нанести мне самое жестокое оскорбление, на какое только способна нанести женщина мужчине?
Констанс. Не идиотничай, Джон. Год тому назад ты точно также оскорбил меня.
Джон (подходит к ней, вдруг понимает, в чем, все-таки дело). Ты таким образом хочешь расквитаться со мной за Мари-Луизу.
Констанс. Ты просто дурак, Джон. Такая мысль даже не приходила мне в голову.
Миссис Калвер. Но тогда была совершенно другая ситуация. Джон, конечно, поступил очень нехорошо, но он извинился за содеянное и был наказан. Конечно, его поведение причинила нам немало горя. Но мужчина есть мужчина, и от него всегда можно ожидать чего-то подобного. А потому можно и извинить. Женщину — нет. Полигамия у мужчин в крови, и благоразумная женщина всегда простит им случайный проступок, понимая, что где-то они — жертвы обстоятельств. Женщины же по природе своей моногамны. Они просто не должны желать больше одного мужчины, вот почему вир осуждает их, если они выходят за естественные ограничения своего пола.
Констанс (с улыбкой). Сложно, знаешь ли, понять, почему вкусненькое для мужа, не может быть сладеньким для жены.
Миссис Калвер. Мы все знаем, что верность для мужчин — пустой звук. Они могут не пропускать ни одной юбки и при этом оставаться честными, трудолюбивыми, заслуживающими доверия. У женщин все иначе. Они становятся лживыми, раздраженными, ленивыми, беспомощными, нечестными. Вот почему опыт десяти тысячелетий, накопленный человечеством, требует от женщин верности. Все знают, что добродетель — ключ к остальным достоинствам.
Констанс. Они нечестны в том, что отдают уже не принадлежащее им. Они продали себя за стол, кров и защиту. Они — личное движимое имущество. Они полностью зависят от мужей, а когда изменяют, становятся лгуньями и
Джон. Я отказываюсь их брать.
Констанс. Тем не менее, придется.
Миссис Калвер. Это не повод выходить из себя.
Констанс. Я полностью сохраняю самообладание.
Джон. Если ты думаешь, что свободная любовь — удовольствие, то ты ошибаешься. Поверь мне, приписываемые ей достоинства сильно преувеличены.
Констанс. В этом случае остается только удивляться, почему люди никак не поставят на ней крест.
Джон. Я знаю, о чем говорю, можешь мне поверить. Она обладает всеми недостатками супружеской жизни, без преимуществ последней. Заверяю тебя, дорогая, игра не стоит свеч.
Констанс. Ты, возможно, прав, но ты знаешь, как трудно судить о чем-либо по чужому опыту. Думаю, лучше испытать все на себе.
Миссис Калвер. Ты любишь Бернарда?
Констанс. По правде говоря, я еще не решила. Как узнать, любишь человека или нет?
Миссис Калвер. Дорогая, я знаю, как это проверить. Могла бы ты воспользоваться его зубной щеткой?
Констанс. Нет.
Миссис Калвер. Тогда ты его не любишь.
Констанс. Он боготворил меня пятнадцать лет. Такая преданность, естественно, находит отклик в моем сердце. Я хочу как-то показать ему, что меня нельзя называть неблагодарной. Видите ли, через шесть недель он возвращается в Японию. Обратно вернется только через семь лет. Сейчас мне тридцать шесть и он меня обожает. Через семь лет мне будет сорок три. Женщина в таком возрасте часто сохраняет очарование, но крайне редко привлекает пятидесятипятилетних мужчин. Я пришла к выводу: сейчас или никогда, и спросила его, не хочет ли он, чтобы я провела с ним эти последние шесть недель в Италии. И когда в Неаполе я буду махать платочком его уходящему кораблю, я нндеюсь, он будет знать, что все эти годы бескорыстной любви чего-то да стоили.
Джон. Шесть недель. Ты собираешься оставить его через шесть недель?
Констанс. Да, конечно. Из-за того, что я установила временные рамки нашей любви, думаю, мы сможем испытать неземное блаженство и расстанемся, пребывая на седьмом небе. Ты же сам знаешь, Джон, роза особенно прекрасна в период полного расцвета, а потом ее лепестки опадают.
Джон. Ты меня потрясла до глубины души, удивила до предела. Я просто не знаю, что и сказать. Ты захватила меня врасплох.