Верная жена

Моэм Сомерсет Уильям

Джон. Понятно!

Бернард. Поэтому, к сожалению, я должен с тобой попрощаться. Конечно, не хочется покидать Лондон, учитывая, что в Европу я попаду лишь через несколько лет, но, с другой стороны, глупо не воспользоваться рекомендациями специалиста, если уж ты к нему обратился.

Джон. Особенно, если свои рекомендации он оценивает в три гинеи.

Констанс. Очень жаль. Я-то рассчитывала, что во время моего отсутствия

ты проследишь за тем, чтобы Джон не попал под дурное влияние.

Бернард. Едва ли я смог бы это гарантировать. Но мы смогли бы несколько раз сходить в театр, сыграли бы в гольф.

Констанс. В общем, хорошо бы провели время, не так ли Джон?

Джон. Просто отлично.

(Входит дворецкий.)

Бентли. Такси ждет, мадам.

Констанс. Благодарю.

(Дворецкий уходит.)

Бернард. Тогда разрешите откланяться. На случай, что не увижу вас вновь, позвольте поблагодарить за всю ту доброту и радушие, которые я видел от вас за год, проведенный в Лондоне.

Констанс. Мы рады, что ты заглянул к нам.

Бернард. Ты и Джон так тепло принимали меня. Я и представить себе не мог, что этот год будет для меня таким удачным.

Констанс. Нам будет тебя недоставать. Джон так радовался, что есть человек, который может пойти со мной в театр, когда его срочно вызывают на операцию. Не правда ли, дорогой?

Джон. Правда, дорогая.

Констанс. Он никогда не волновался, зная, что я с тобой. Не волновался, дорогой?

Джон. Не волновался, дорогая.

Бернард. И я страшно рад, что оказался хоть чем-то полезен. Не забывайте меня, хорошо?

Констанс. Едва ли нам это удастся, не так ли, дорогой?

Джон. Никогда, дорогая.

Бернард. А если у вас появится свободная минутка, напишите мне, хорошо? Вы просто не знаете, как дороги нам, изгнанникам, письма с родины.

Констанс. Разумеется, напишем. Оба. Не так ли, дорогой?

Джон. Да, дорогая.

Констанс. Джон так хорошо пишет письма. Они такие остроумные, забавные.

Бернард. Ловлю вас на слове. Что ж, прощай, старичок. Всего тебе хорошего.

Джон. Спасибо, старичок.

Бернард.

Прощай, Констанс. Мне столько надо сказать тебе, но я не знаю, с чего начать.

Джон. Я не хочу тебе торопить, но такси ждет, а счетчик тикает.

Бернард. Джон такой практичный. Ладно, скажу только одно: благослови тебя Бог.

Констанс. Au revoir.

Бернард. Если будешь в Неаполе, дай мне знать, хорошо? Если пошлешь письмо в мой клуб, мне его передадут.

Констанс. Да, конечно.

Бернард. Прощайте.

(Он дружески кивает обоим и уходит. Констанс начинает смеяться, как только за ним закрывается дверь и вскоре просто покатывается от хохота.)

Джон. Тебя не затруднит сказать, над чем смеешься? Если ты думаешь, что я нахожу забавным стоять столбом и молча сносить издевательства, то напрасно. А что это за галиматья насчет случайной встречи в Неаполе?

Констанс. Он сбивает тебя со следа.

Джон. Да он просто идиот!

Констанс. Ты действительно так думаешь? А я вот считаю, что он выглядел неплохо. Учитывая, что в этих делах у него нет никакого опыта, с ролью он справился.

Джон. Если ты вбила себе в голову, что он — само совершенство, спорить с тобой бесполезно. Но, не кривя душой, стараясь сохранять объективность, я сожалею, что ты решила отдаться такому вот человеку.

Констанс. Наверное, муж и жена должны расходиться в оценке ее будущего любовника.

Джон. Ты же не собираешься утверждать, что выглядит он лучше меня.

Констанс. Нет. Я всегда считала тебя эталоном мужской красоты.

Джон. И одевается он, как я.

Констанс. Это естественно, у вас один портной.

Джон. Я не думаю, что ты находишь его более остроумным.

Констанс. Да нет же.

Джон. Тогда почему ты хочешь уехать с ним?

Констанс. Неужели я должна тебе объяснять? Потому что еще раз, до того, как поезд уйдет, хочу оказаться в объятьях мужчины, который готов целовать землю, по которой я хожу. Хочу видеть, как озаряется счастьем его лицо, когда я вхожу в комнату. Хочу чувствовать, как его рука сжимает мою, когда мы вместе смотрим на луну, как по телу бегут искорки, когда он обнимает меня за талию. Хочу, чтобы моя голова падала ему на плечо, а его губы нежно прикасались к моим волосам.