Верная
Шрифт:
В тот день Хелен хотела бросить камень в окно Криса – она вовсе не была ангелом, как многие думали, и иногда становилась мстительной. Хелен ленилась и заставляла Шелби делать за нее домашнюю работу. Она также много сплетничала. Вечером, перед самым выездом, они собирали булыжники на дороге. Их пришлось выкапывать руками, так что им под ногти набилась мерзлая земля. После аварии Шелби несколько раз проходила мимо дома Криса Уилсона. Тот действительно уехал учиться в Корнелл и даже не приезжал домой с визитом.
Однажды миссис Уилсон вышла на крыльцо, чтобы окликнуть Шелби, когда та пыталась проскользнуть мимо. Она, наверно, заметила девушку из эркерного окна своей гостиной, а может быть, ей просто
Всякий раз, когда что-то ломается, Шелби вспоминает об аварии. Она пошла в свой подвал и легла спать, после чего ее не могли добудиться целых восемнадцать часов. В конце концов ее мать настолько обеспокоилась, что вылила на Шелби чашку холодной воды.
– Не надо! – все, что сказала тогда в ответ на это Шелби. Она даже не сдвинулась с места на своей промокшей, холодной постели. Не вскочила с криком: «Что ты делаешь?!»
Сью села на край постели и запела Some wo here oven the Rainbow – песню, которая помогала ее дочке заснуть в детстве. Когда-то эта песня успокаивала Шелби, но теперь она прозвучала настолько грустно, что ранила ее и без того разбитое сердце.
Однажды Сью Ричмонд ехала домой с рынка и зачем-то свернула вправо на Льюистон, чего раньше всегда избегала. До автокатастрофы Сью была библиотекарем в местной начальной школе, поэтому знала большинство людей в городе. Она не одно десятилетие выдавала книги детям, теперь все они выросли – и те, кто преуспевал в школе, и те, кто учился плохо. Сью любила работу, но теперь Шелби нужна была материнская забота. Разве она может читать книги второклассникам, когда ее собственная дочь заперта в подвале?
Сью продолжила ехать в сторону Льюистона, пока не достигла дома Хелен. Проехать мимо, не заметив его, было невозможно: вокруг толпился народ, выстроившаяся на подъездной дорожке очередь терпеливо ждала. Большинство этих людей были приезжими, многие держали в руках красные розы – говорили, что это любимые цветы Хелен.
У Сью на заднем сиденье лежали пакеты с купленной в бакалее едой, контейнеры с замороженным йогуртом, уже начавшим таять, но она все же припарковала машину и вышла. Что-то внутри ее болело. Внезапно она каким-то странным образом ощутила собственную уязвимость. Сью стояла посреди улицы и плакала, глядя на желтый длинный дом Бойдов с пологой крышей, шелушащуюся краску, букеты роз, оставленные на крыльце. Она не была единственной, кто прослезился от избытка чувств, – многие плакали. Люди делились надеждой, изливали не таясь свою печаль и отчаяние прямо здесь и сейчас, перед принадлежавшей Хелен святыней, которой стал ее дом.
Там было множество плюшевых медведей, горели десятки свечей. Сью заметила соседей – Пэта Харрингтона и Лиз Хоуард. Они поздоровались с ней. Сью не была особенно приветлива с людьми – она всегда боялась, что они спросят: «А как там Шелби?» Но все же она подошла к другим женщинам. Те стали обнимать Сью, наверно, потому, что она плакала, или, может быть, ее жалели за то, что у нее такая дочь. Возможно, они вспомнили, как Сью устроила истерику в ночь автокатастрофы, когда еще не было известно, что одна из девочек получила серьезную травму, опасную для жизни, а у другой – микротрещина кости, синяки и незначительная потеря крови. Сью ехала в машине «Скорой» и молила Бога, но еще сама толком не знала, о чем.
Пэт Харрингтон и Лиз Хоуард выполняли поручения Бойдов. Они входили в группу местных женщин,
Вернувшись домой, Сью спустилась вниз, хотя обычно избегала подвала: просто она не в силах смотреть на то, во что превратилась Шелби. Когда полиция сообщила, что ее дочь осталась в живых, Сью опустилась на колени прямо на снег и возблагодарила Господа. Теперь ее уверенность в том, что Шелби выжила, сильно поубавилась.
Глаза Сью не сразу адаптировались к тусклому свету. Женщина подумала, что дочь спит. В подвале было накурено, запах ужасный. Похоже на гниющие фрукты, возможно яблочную кожуру. В воздухе носился какой-то серный запах, наводящий на горькие мысли. Случись это несколько лет назад, Сью заподозрила бы, что Шелби попала в дурную компанию распутных старшеклассниц или дружит с парнем, который старается не смотреть людям в глаза. Она бы воскликнула: «Вы что здесь, курили?»
На самом деле источником неприятностей была Хелен. В ее глазах всегда горела искорка, столь свойственная плохим девчонкам. Она вечно втягивала Шелби во всякие скверные истории, будь то кража косметики в торговом центре «Уолт Уитмен» или когда они сели на поезд, идущий с Лонг-Айленда на Манхэттен, и вернулись домой лишь в два часа ночи. Теперь же Сью, наоборот, хотела, чтобы у Шелби была хоть какая-нибудь компания. Пусть уж лучше она попадает в переделки, целуется с кем-то – одним словом, живет.
Сью осторожно пробралась по темному помещению, переступая через разбросанную одежду, присела на валик кушетки. Шелби лежала под одеялом на своей односпальной кровати, уставившись в экран телевизора.
Свет в комнате был синий, колышущийся, как от ночника. Шелби стала похожа на ту крошку, какой была в младенчестве – безволосая, с большими темными глазами.
– Мама? – Шелби, кажется, смутилась: обычно никто не приходил в подвал. – Что случилось?
На телеэкране – шоу юных талантов, старательно что-то поющих. Все они кажутся Сью одинаковыми – юными и полными надежд. Телевизор старый, с плохим звуком и мигающей картинкой.
– Тебе нравится это шоу? – Прежняя Шелби не потратила бы и десяти минут, созерцая подобное зрелище. Тогда она была очень разборчива.
– Оно расслабляет, – ответила девушка.
Скорее парализует. Даже разговаривая с матерью, Шелби не оторвала взгляд от экрана. Он воспринимается ею как скопление точек, синих и белых, похожих на снег.
– Похоже, в доме Бойдов творятся чудеса, – сказала Сью.
– Посмотри на этого парня. – Шелби сделала жест в сторону поднимающегося на сцену конкурсанта. – Полная бездарность. Удивляюсь, как он прошел предварительное прослушивание. Но, кажется, он нравится публике, несмотря на ужасное пение. Может быть, из-за своих волнистых волос?
– Ты слышала, что я сказала? – спросила Сью.
Шелби посмотрела на мать.
– Бойды. – Девушка отвела взгляд. Ей кажется, что она утратила язык поз и жестов, превратившись в подобие зомби. – Дай-ка я угадаю. Они ангелы на крыше.
– Нам надо сходить туда вместе. Ты должна увидеть Хелен.
– В самом деле? Ты так думаешь?
В голосе Шелби чувствовалась дрожь. Такое уже было, когда она перестала говорить и попала в больницу. Больше всего на свете Сью Ричмонд боится, что приступ депрессии у Шелби повторится. Помешательство, кажется, так они называют это. Нервный срыв. Даже не знаешь, как скорбеть и что думать по этому поводу.