Верная
Шрифт:
Шелби приподнялась на одном локте. Даже для этого понадобилась вся ее энергия. Ее голос зазвучал уверенно. Дрожание было выдано за случайную фальшивую ноту.
– Ты думаешь, будет здорово, если они усадят Хелен в постели, подопрут подушками, и к ней будут приходить незнакомые люди, целовать ей руку и просить что им заблагорассудится? Думаешь, это сделает Хелен счастливой? Люди стоят вокруг, а она стонет и что-то бессвязно лепечет. Да она не привыкла даже чихать на публике. Она скорее позволила бы мозгам вылететь наружу, сдерживая чихание, чем поставила бы себя в неловкое
Шелби села на постель боком, спиной к матери, залезла под одеяло еще глубже.
– Может быть, ей нравится, что она помогает людям, – мягко сказала Сью. – А вдруг это действительно чудо? Тогда ее жизнь имеет смысл даже сейчас.
– Думаешь, я не знаю, что бы ей понравилось? Уж я-то ее понимала лучше других.
– Ты не права, Шелби. Она теперь другая. Ты не знаешь, какой она стала.
Шелби повернулась лицом к матери и пристально посмотрела ей в глаза. В глубине души она боялась делать это.
– Я знаю больше, чем ты. Как и то, что этого парня прокатят на ближайшем голосовании, – сказала Шелби о певце из телевизионного шоу.
– Она тебя тоже не узнала бы, – покачала головой Сью. В ее голосе послышалась нежность, казалось, что она вот-вот заплачет. – Ты совсем не похожа на себя прежнюю.
– Пусть будет так, – согласилась Шелби и, чтобы уязвить и мать, и себя, добавила: – Потому что я стала ненавидеть себя.
Позднее на той же неделе в почтовом ящике появилась еще одна открытка. Шелби ждала ее с того самого дня, как покинула больницу. Минуло два года, так что она уже и не надеялась. И вот она пришла.
Это фотография дома Шелби, воспроизведенная на пустой открытке. На обратной стороне содержалось послание: «Сделай что-нибудь». Мать принесла ее дочери в подвал.
Открытка была адресована Шелби, но на ней не оказалось ни марки, ни обратного адреса.
– Кто мог прислать это? – спросила мать.
Шелби пожала плечами. Она держалась так, словно ее вовсе не взволновала пришедшая почта, но это было не так. Девушка ощутила легкий холодок ожидания в нижней части позвоночника. Где-то существует человек, который знает, что она жива.
– Кто-то пишет мне, мама, – попыталась объяснить Сью Шелби. – Они думают, что знают меня. Может быть, прочитали обо мне в газете.
Сью взяла увеличительное стекло, которое использовала всегда для чтения ингредиентов на маркировке продуктов, когда хотела убедиться, что они не содержат красителей или глутамат натрия.
– Но ты ведь сидишь безвылазно дома и никуда не выходишь. – Сью постучала пальцем по открытке. – Разве что кто-то заглянул в подвальное окно и увидел малышку, сидящую на кушетке.
Шелби хранит почтовые открытки в шкатулке для драгоценностей, которую мать купила ей во время путешествия на остров Чинкотиг. На крышке нарисована лошадь, внутренняя обивка шкатулки выполнена из синего бархата. А что, если последняя открытка –
Шелби остановилась на углу, потому что не смогла заставить себя подойти ближе. Она вгляделась в темноту и узнала миссис Харрингтон, которая вышла из дома. Шелби училась в школе вместе с ее дочерью Келси, симпатичной рыжеволосой девочкой, которая прекрасно успевала по всем предметам, а теперь учится на первом курсе в Университете Брауна.
– Миссис Харрингтон, – окликнула ее Шелби. – Здравствуйте!
Женщина не сразу узнала странную особу, приближающуюся к ней. Поняв, кто это, она заметно расслабилась.
– А, Шелби, это ты!
– Да, я. – Шелби пошла рядом с миссис Харрингтон. – Вы помогаете ухаживать за Хелен?
– Нас там целая компания. Она хорошая девочка.
Миссис Харрингтон держала ключи в руке. Шелби не стала говорить этой милой женщине, что Хелен всегда ненавидела Келси Харрингтон, считала ее выскочкой.
– Она так ни разу и не пришла в сознание? – спросила Шелби тихим дрожащим голосом. Миссис Харингтон посмотрела на нее с явным смущением. – Хелен… Она когда-нибудь говорит что-то или, может быть, диктует? Например, надпись на открытке.
– Шелби… – Миссис Харингтон протянула к девушке руку, но Шелби отдернула свою, прежде чем женщина успела коснуться ее. – Нет, дорогая, – грустно покачала головой миссис Харингтон. – Ничего такого она не делает.
Шелби тайно питала надежду, что Хелен все это время прикидывалась, что мозг ее вовсе не поврежден и каждую ночь она встает с постели, бродит по дому, таскает из буфета всякие вкусности, смотрит телевизор, глядит на себя в зеркало, расчесывая длинные волосы.
– Это вовсе не означает, что нет никаких чудес, – сказала миссис Харрингтон. – Я в них верю.
Но Шелби быстро покинула женщину, не сказав больше ни слова. Она, наверно, сошла с ума, спрашивая, не надписывает ли почтовые открытки человек, у которого не работает мозг.
Шелби позвонила Бену Минку и назначила ему встречу в парке. Ее надежда на возвращение Хелен рассыпалась в прах. Подруги больше нет, а с ней ушла и прежняя жизнь Шелби. Девушка была так возбуждена, что ей с трудом удавалось усидеть на месте. Ей ненавистна зима, да и сама себе она опротивела. Все, чего ей хотелось, – словить кайф от наркотика и отключиться. Бен был способен выдать ей такой билет. По крайней мере, она на это рассчитывала.
– Нет травки, – сказал он грустно. – ФБР сейчас наводит шорох на Багамах. Дилеров арестовывают, вся эта заваруха теперь перекинулась и на Штаты. Оба моих курьера в Хантингтоне и Норт-Порте уже за решеткой. Позвони мне в конце недели.
– Но ты ведь не выйдешь из игры? – спросила Шелби вне себя от досады. – Я от тебя завишу.
– Да, конечно, – рассмеялся он, думая, что девушка дурачится.
– Я точно могу на тебя рассчитывать? – продолжала настаивать Шелби. – Ты мне очень нужен.