Вернейские грачи
Шрифт:
— Взгляните, вот сертификат…
— Ага, очень хорошо… — американец повертел бумагу в руках. — Все в совершенном порядке!
— Мой сын, господин Пьер Фонтенак, считает, что картина — настоящая жемчужина. Он большой знаток живописи…
— Я имел удовольствие встречаться с вашим сыном в Штатах и в Париже, — прервал Вэрт госпожу Фонтенак. Сонливость его как рукой сняло. — Ваш сын, сударыня, из тех людей, которые понимают, что будущее Франции в большой мере зависит от контакта с нами.
— О, как это справедливо! — вставил кюре Дюшен.
Вэрт мельком глянул на него.
— Господин
— О, такая старая, беспомощная женщина, как я… — начала госпожа Фонтенак.
Вэрт снисходительно прервал ее:
— Что вы, что вы, сударыня! Вы еще вполне… Словом, ваш сын рекомендовал посетить вас, посоветоваться… Мы уже присмотрелись к вашему городку. Должен заметить, что вы, исконные жители и местное руководство, очень распустили здешний народ. Левые забрали у вас слишком большую власть. Встреча, которую нам здесь устроили…
— Возмутительно! — воскликнул кюре Дюшен. — Я был просто в ужасе! Я так негодовал!
— А кто виноват? — повернулся к нему Вэрт. — Вы! Вы, святой отец! В этом есть большая доля и вашей вины. Пастырь ведет свое стадо туда, куда хочет. Так, кажется, сказано в священном писании?
Хотя в священном писании было сказано не совсем так, кюре Дюшен не осмелился поправить офицера, и тот продолжал:
— Вы могли бы воздействовать на ваших прихожан! Объясняйте людям, повторяйте им каждый божий день: мы пришли сюда как первые помощники и друзья. Мы хотим французам только добра! Такими проповедями вы значительно ослабили бы влияние красных. Понятно вам? — Вэрт игриво подтолкнул Дюшена. — Ну же, будьте нашим союзником, господин кюре! Ведь не в ваших интересах потворствовать красным, не так ли?
— Я понимаю, сэр. Я сделаю все, что в моих силах… — смущенно отозвался кюре Дюшен.
Вэрт снова обратился к хозяйке замка:
— Господин Фонтенак очень обеспокоен. По слухам, здешние рабочие собираются послать протест премьер-министру и в палату, требовать смещения господина Фонтенака, его отставки. Кроме того, они, кажется, выставили наглые требования — вернуть на завод уволенных, повысить оплату.
— Да, да, знаю, — кивнула старуха. Она преобразилась. Дряблые щеки ее покраснели, глаза загорелись, сгорбленная спина выпрямилась. О, еще будет в ее жизни большая игра! Недаром явилась такая сильная поддержка!
Священник поспешил вмешаться.
— Это все красные, сэр. Есть у них некий Жером Кюньо, монтажник по профессии, бывший командир группы франтиреров. Он у них здесь и пророк, и вожак, и главный советчик по всем вопросам. Как на заводе беспорядки или в городе демонстрация — ищи Жерома Кюньо. Однажды я попробовал поговорить с ним о религии, так он меня попросту высмеял: «Рабочему человеку это не по карману», — вот что он мне ответил. Я даже избегаю с тех пор заходить в тот район, где он живет.
Вэрт кивнул.
— Я уже взял его на заметку. По-видимому, этот Кюньо из крупных работников. Он только что вернулся из Парижа. — Вэрт попыхтел сигарой. — А имена тех, кто давал деньги на этого «голубя мира», я тоже запомнил. Эта тетрадь с подписями, она у меня в мозгу просто отпечаталась, — и он самодовольно
Госпожа Фонтенак слушала Вэрта с восторгом: вот, наконец, те твердые руки, на которые она надеялась!
— О, если бы вы только могли вообразить, господин капитан, сколько мы, настоящие французы, терпим от этих красных! Митинги, демонстрации! То нет воды, то нет транспорта. Они постоянно бастуют. Они хотят забрать Францию в свои руки… Конечно, у себя в Штатах бы этого не знаете…
— Ошибаетесь, сударыня, — перебил ее с усмешкой Вэрт. — У нас они тоже пытаются вмешиваться в политику, но мы их обуздываем. И неплохо! А вам я советую до поры до времени поддерживать с ними отношения и даже при случае не жалеть для этого ста франков.
Кюре Дюшен так и засиял улыбками.
— Маскировка, да? — он понизил голос, как заговорщик.
— Вижу, господин кюре, вы сразу улавливаете суть, — Вэрт кивнул, словно учитель, поощряющий понятливого ученика. — Так вот, сударыня, я хотел бы встретиться при вашем содействии кое с кем из ваших знакомых.
— Из моих знакомых? — повторила госпожа Фонтенак. — Но у меня бывает только несколько старых друзей. Начальница пансиона госпожа Кассиньоль, господин Морвилье.
— Именно с господином Морвилье я и хотел бы познакомиться, — перебил ее Вэрт. — Господин Фонтенак сказал, что постарается быть здесь в конце месяца. Так вот хотелось бы, чтобы здесь, в замке, мы могли…
У самого своего лица старая хозяйка увидела глаза Вэрта — светлые, острые, ледяные. И снова госпожа Фонтенак явственно ощутила знакомый запах: запах политических интриг, тайных сговоров! Как давно ее старый нос не обонял этого запаха и как страстно она его любила!
— Ну, конечно, — сказала она, трепеща от восторга. — Мой дом к вашим услугам, сэр. К счастью, мы живем далеко от города, на отлете. Слуг никаких, кроме Антуана, который душой и телом предан моему семейству.
— Отлично! — Вэрт щелкнул каблуками, откланиваясь. — Итак, до ближайшего свидания.
Кюре, почтительно пожимая руку офицеру, сказал напыщенно:
— В вашем прибытии сюда виден небесный промысел, сэр.
— Вы просто трогательны, отец мой! — отозвался Вэрт.
Только когда Вэрт вышел из галереи и во дворе послышался гудок отъезжающего автомобиля, госпожа Фонтенак вспомнила о Рембрандте, который так и остался некупленным.
— Сколько же он дал вам за картину? — спросил Антуан, появившийся тотчас по уходе американца.
— Ах, Антуан, не спрашивайте, я ничего не могу вам сказать, — вздохнула старуха.
ХЕРУВИМ И ТОЧИЛЬЩИК
По выщербленной, поросшей травой замковой лестнице, украшенной статуями, у которых не хватало то рук., то голов, то носов, Ксавье и Витамин спускались во двор. Оба были хмуры, недовольны. Девочка пугливо косилась на запыленные окна замка, как будто боялась, что за ними вот-вот снарядят погоню. Она даже ускорила шаги и принялась перескакивать через две ступеньки, чтобы поскорей выбраться из этого неприветливого жилья. Очутившись на предпоследней площадке, она оглянулась, убедилась, что никто их не преследует, и, дождавшись мальчика, отчаянно зашептала: