Верни мне крылья, любимая
Шрифт:
И тут же его окутали ароматы. Свежесть ромашки, горечь полыни и каких-то других, незнакомых, трав. Даже самое богатое воображение не способно наделить придуманный образ запахами, воссоздать столь яркие тактильные ощущения. Например, твердость мозолей на подушечках чужих пальцев. А это значит…
Дьяр судорожно сглотнул. Туман продолжал клубиться внутри его гудящего черепа, но как будто слегка рассеялся. Достаточно, чтобы понять: настоящая, Арабелла перед ним настоящая. Не выдумка, не иллюзия, реальная женщина из плоти и крови.
И что она сказала
«Ты свободен»?
Дьяр не ослышался?
— Пойдем, — Арабелла — живая, не фантазия! — нервно потянула его за руку в сторону двери, словно хотела скорее покинуть это ужасное место.
А как он хотел! Больше всего на свете!
Они и правда выходят из комнаты с черным шкафом, набитым игрушками извращенок? Действительно спускаются по лестнице и никто их не останавливает? Это не сон — ладонь любимой в его руке, и на горло не давит холодный металл рабского ошейника?
Он свободен?
Свободен…
Свободен!
Благодаря ей.
Внизу лестницы, на последней ступеньке, Дьяр резко остановился и рванул Арабеллу на себя. Сжать в объятиях. Зарыться носом в мягкие, пахнущие цветами волосы. В который раз убедиться: настоящая! Его. Истинная. Любимая. Единственная.
Они теперь вместе.
На его судорожное объятие Арабелла ответила своим не менее пылким, и все вокруг расцвело. Дьяр словно полжизни ходил под черным колпаком и вдруг сорвал его, ослепнув от яркости мира. Запахи, звуки, цвета — все органы чувств будто выкрутили на максимум.
— Давай скорее выйдем на улицу, — шепнула Арабелла ему в губы, и Дьяр, который до сих пор был не в силах осознать случившееся, подхватил ее на руку и понес, как жених невесту, по темному коридору, в конце которого угадывалась неприметная дверь. Черный ход?
А на улице шел дождь. Не шел — стоял плотной стеной. Стоило выйти наружу, и яростный ливень болезненно загрохотал по плечам. Небеса извергали на землю сокрушительные потоки воды. Вода бурлила и пенилась, бежала вдоль тротуаров, сливаясь в полноценные реки и образуя в низинах моря и океаны.
Хватило секунды, чтобы промокнуть до нитки, впрочем, не так и много на Дьяре было этих ниток. А вот Арабелла в пышном многослойном платье заметно отяжелела в его руках.
— Так странно, — любимая жалась к Дьяру в поисках тепла.
Ветер ревел, словно предвещая конец света. Казалось, этой ночью разгневанные боги решили смыть человечество с лица земли.
— Что странного? — прохрипел Дьяр, оглушенный и ослепленный ливнем.
— Вода, — с сомнением ответила Арабелла. — Она странная. Жалит кожу.
Дьяр дернулся, пытаясь удобнее перехватить любимую.
«Вода как вода, — подумал он. — Холодная и ничего не жалит. Просто ее слишком много».
* * *
Самое сложное было поверить в реальность происходящего. Дьяру все казалось, что он спит, что вот-вот очнется и найдет себя на полу в комнате с черным шкафом. Придет в чувство, облеванный и с головой, раскалывающейся от боли. А потом дверь в спальню откроется, и на пороге возникнет
Они поймали экипаж. Извозчик косился на Дьяра — мужчину с голой грудью в темноте холодной ноябрьской ночи. Под этим взглядом Дракон горбился от неловкости. Его вдруг охватил острый стыд за то, чем его вынуждали заниматься в плену, за то, в кого хотели там превратить. В шлюху. В подстилку. В вещь. Под грузом этих мыслей он почувствовал себя недостойным Арабеллы, сидящей рядом. Почувствовал себя грязным, использованным, не мужчиной. Его так и не смогли изнасиловать, но все равно запачкали. Нельзя упасть в выгребную яму и выйти оттуда чистым.
— Опусти голову ниже, — шепнула Арабелла, сжав его ладонь крепче.
Ей не противно к нему прикасаться? Она ведь не знает, что он ни с кем, ни разу… Не дался. Наверное, считает его блядью, пропустившей через себя десяток женщин.
А спасла почему? Из жалости?
— Пожалуйста, наклонись. Пусть волосы закроют лицо. Чешуя.
Ах, вот в чем дело. Никто не должен узнать в нем нелюдя.
Арабелла привела Дьяра в маленькую квартиру, стремительно прошлась по всем комнатам и в каждой зажгла свет, словно полагала, что темнота способна его напугать.
— Голоден?
Дьяр решительно мотнул головой. Накануне в него влили столько зелий, что тошнота до сих пор подступала к горлу. За время, проведенное в борделе, он сильно похудел и чувствовал себя непривычно легким — аппетит пропал напрочь.
— У меня есть ванная комната, — предложила радушная хозяйка и опустила взгляд.
Ванная комната — это хорошо. Вода смоет с него запахи борделя, ощущения чужих, не состоявшихся прикосновений. Ему обязательно понадобится мочалка, жесткая, как тесак, чтобы содрать с кожи всю ту грязь, что на него налипла.
Смущаясь, Арабелла проводила гостя в комнатку с цинковой купелью. Здесь был водопровод. Нагревать воду, вероятно, предлагалось магией, да только Дьяр не слишком владел бытовыми чарами. На Драконьем острове мужчины и женщины мылись в публичных банях, а еще в кристально-чистом озере Куотри, воды которого считались целебными.
— Полотенце, — по-прежнему пряча взгляд, Арабелла опустила на тумбочку полотно белой пушистой ткани, затем, розовая от неловкости, юркнула за дверь.
— Свободен, — прошептал Дьяр, осматриваясь.
Не верилось. Во время дороги он постоянно щипал себя за руку, даже пару раз до крови впивался ногтями в кожу.
Пустив воду, Дьяр стянул с себя мягкие свободные штаны и только тогда, обнажившись, вспомнил, что успел сотворить с собой в «Лотосе», спасаясь от насилия.
Клетка. Пояс верности. Металлическая штуковина по-прежнему была на нем.
Кровь прилила к щекам. От стыда стало жарко и душно.
Сейчас бы ключ…
Дьяр невольно прикоснулся к животу, затем воровато покосился на закрытую дверь. Что сказала бы Арабелла, увидь его в этой игрушке для извращенок? А если бы узнала, что он заковал себя в пояс верности добровольно?