Верни мне мой 2007-й
Шрифт:
– Выходит, умеешь?
Она смущенно помотала головой:
– Нет, просто совпадение, – и, немного отряхнувшись, добавила, – ну ладно… пойду я, что ли.
Я обнял подругу, почувствовал, как сильно и в то же время нежно она ко мне прижалась, и легонько поцеловал в лоб.
Натка еще раз заглянула мне в глаза, едва ощутимо чмокнула в губы и неторопливо побрела по улице в сторону центра.
«С наступающим, 2008-м годом!» – гласил огромный щит, под которым медленно исчезала маленькая фигурка Натки, растворяясь в снежной ночи. Я долго стоял и смотрел ей вслед. На этот раз, впервые за все время нашего знакомства, у меня не было ощущения, что мы увидимся снова.
19. Мечты
Опубликовано: на этой неделе
Играет: Tracktor Bowling «Outside»
Я закрыл LiveJournal и убрал планшет в сумку. Прошло уже порядка полутора часов с начала выступлений, а Грина все не было. Я решил позвонить.
«Абонент временно недоступен», – ответил безэмоциональный женский голос.
Народу в клубе несколько прибавилось, но ощущения заполненности помещения все равно не было. Молодые люди и девушки «кучковались» по всему танцполу, но, напрыгавшись под первые несколько песен, как будто больше не испытывали практически никакого интереса к музыкантам, исполнявшим старые хиты. Лишь два-три десятка подростков продолжали «слэмить» в непосредственной близости от сцены. Остальной контингент разбрелся по клубу и увлеченно что-то обсуждал, разбившись на небольшие группки.
Я вспомнил о дурацкой «фишке» Грина, очень раздражавшей меня в период нашего более частого общения. Он мог легко передумать куда-либо идти, внезапно сменить планы или просто без причины отказаться от заранее определенных намерений. Но меня в этом раздражал вовсе не сам факт его «ветрености», хотя и в этом приятного мало – на него никогда нельзя было положиться. Гораздо больше я недоумевал, почему он никогда не оповещал людей, с которыми договорился, об отмене планов. Очень часто случалось так, что, условившись с Грином встретиться или пойти куда-нибудь, приходилось подолгу ждать в обозначенном месте, а после, так и не дождавшись, либо идти восвояси, либо без него, будучи весьма разозленным из-за потерянного времени. На SMS и звонки он в такие моменты просто не отвечал, а если начинали звонить слишком часто, просто выключал телефон.
Набрав еще раз его номер и услышав роботизированный голос автоответчика, я практически на сто процентов убедился, что привычка Грина никуда не делась. Я планировал спросить старого знакомого (все-таки другом его почему-то теперь так и не удавалось назвать, даже в мыслях) о Натке, была ли такая девушка в нашей тусовке тогда, и помнит ли он что-нибудь о ней. Можно было написать ему об этом «ВКонтакте», но не хотелось доверять эту тему нулям и единицам, так и не сумевшим до конца заменить живое общение.
Грин остался единственным человеком из той эпохи, с которым у меня была хоть какая-то связь. Одногруппник Антон после четвертого курса переехал в Питер и, «удалившись» из всех социальных сетей, принципиально не регистрировался ни в одной из них снова, аргументируя тем, что все, кому он нужен, могут ему позвонить. По каким-то причинам у меня не оказалось его нового номера.
Почти три десятка знакомых по Пушке, с которыми тогда пересекались практически каждый день, куда-то исчезли. Из них лишь пара-тройка человек значились у меня «в друзьях» в интернете, но это были не те люди, с которыми можно было встретиться и поговорить – если откровенно, то мы с ними оставались друг для друга практически незнакомцами, объединяло которых только увлечение определенной музыкой и стилем несколько лет назад.
Я допил второй джин-тоник и заказал еще один напоследок,
Совсем юные подростки 14–15 лет толкались и прыгали, периодически карабкались на сцену и ныряли в немногочисленную толпу, довольно сильно рискуя быть непойманными своими товарищами. «Да, тогда-то народу явно побольше было», – еще раз невольно подметил я про себя.
Парни и девушки постарше, которым на вид было явно за двадцать, а то и ближе к тридцати, стояли у бара с бокалами пива в руках и едва заметно качали головами в такт знакомым песням. Все это очень напоминало встречи в клубе по интересам, чем, по сути, и являлось. Большинство людей приходило сюда не столько ради исполнителей, сколько для того, чтобы перенестись в прошлое и пообщаться с друзьями из того времени.
Мои размышления прервал парень, неслышно подошедший к моему столику и не слишком уверенно назвавший меня по имени. Мне его лицо было незнакомо, но он меня, похоже, узнал.
– Да ё-моё, что за фигня, совсем, что ли, страшный стал? – пошутил парень. – Никак не узнать? Это же я, Филин!
Память медленно, кирпичик за кирпичиком, восстановила образ Филина, с которым до этого мы виделись несколько лет назад на Пушке. Да, вроде бы он. А вроде и нет. Постригся короче, вынул серьги из ушей, на концерт пришел почему-то в деловом костюме.
– Блин, здоров! – искренне обрадовался я. – Извиняй, не признал. Богатым будешь!
– Да вроде и так не бедствую, спасибо, – засмеялся Филин. – Если серьезно, почти никто не узнает, кто меня не видел лет 8-10. Ну и понятно, не тот уже, старею, – он говорил очень весело и открыто. – Теперь семья, карьера…
– А ты, кстати, чего в костюме, – перебил я, – забыл что ли, как на такие тусовки ходят?
– Не, я просто с переговоров ехал. Проезжаем мимо клуба, смотрю на афишу – группы знакомые! Я еще удивился, что они все играют до сих пор, да к тому же и в одном месте, и прямо сейчас. Ну, я и говорю водителю: «Тормози». Купил билет, зашел. Стоял там, у бара, пиво пил, а потом тебя тут наверху заметил.
– Мы тут, представляешь, с Грином пересечься должны были. Помнишь его?
– Шутишь-нет? Как Грина не помнить? И чего он, не пришел? В своем стиле?
– Ага… Ну, вот зато с тобой встретились!
– Ну да. Слушай, а как там кто, вообще, из тусовки-то? Сам как? Антон, ребята? Чего делают, как в целом?
Я рассказал все, что знал. Филин периодически кивал и ностальгически прищуривал глаза, и ухмылялся. Я вдруг вспомнил кое-что, о чем давно хотел узнать:
– Слушай, помнишь, мы у тебя зависали как-то. Это был январь 2007-го, тебя потом еще в армию забрали весной. Там еще история была с деньгами, типа там сто или двести тысяч евро…
Филин на этих словах почему-то вдруг сильно расхохотался, а, успокоившись, ответил:
– Это вообще дичь. Ты к тому, что я тогда панику поднял, мол, кто бабло вынес?
Я кивнул.
– Короче. Делал вот ремонт на той квартире месяц назад. А ремонт я делаю сам всегда, бригады редко приглашаю, только на сложные работы. Так вот, вскрываю, значит, ламинат… и вдруг смотрю – евро. Четыре пачки. Так че ты думаешь? Это те самые бабки, о которых я тогда подумал, что вынес кто-то! – Филин еще раз засмеялся, на этот раз тише. – Блин, как вспомню, какую панику тогда поднял… жесть! В общем, думается мне, я сам их спрятал, когда пьяный был. Ну, решил, «как бы чего не вышло», заныкать деньги в место понадежнее. А я помню, тогда вообще в ноль напился. Так, что вообще забыл сам факт того, что какие-то манипуляции с деньгами проводил.