Верни мне мой 2007-й
Шрифт:
– Ну что, пацан, доигрался? Небо в клеточку теперь тебе светит, а не концерты.
В этот момент кто-то, стоя в дверном проеме, постучал по открытой двери. Я не мог рассмотреть, кто это был – стражи порядка располагались аккурат напротив прохода и загораживали вид, но стоило им только обернуться, как я сразу же заметил знакомую черно-голубую водолазку и объемную укладку с ободком и косой челкой. Натка… как? Хотя стоило ли удивляться после всего того, что я про нее знал.
– Девушка, вам чего? Извините, сюда нельзя, – сержант
– Трогать меня не надо. Товарищ милиционер, уйдите, пожалуйста, отсюда, хорошо?
Сержант послушно отступил от девушки и быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
– Ты что себе позволяешь, соплячка? – мгновенно вскипел майор. – А ты чего ее слушаешь? – кричал он уже вслед покинувшему кабинет. – Сержант, вернуться!
Но вопреки ожиданиям майора Леровца никто не возвращался. Натка, как всегда скромно улыбаясь, подошла ко мне и развела руками:
– Где же обнимашки? Не рад видеть?
Я встал и крепко обнял Натку, легонько чмокнув в щеку:
– Рад, конечно. Просто, как обычно, неожиданно.
Казалось, что в комнате наступила полная тишина, хотя выступление было в самом разгаре. Словно звук, доносившийся из зала, кто-то сделал тише специально для нас и этого момента. Натка смотрела мне в глаза, хитро щурясь и изредка моргая.
– Я вам не мешаю, молодые люди?! – майор, похоже, совсем опешил от наблюдаемой сцены и не понимал, что происходит.
Натка повернулась к представителю власти:
– Извините, а можете прямо сейчас сделать тот самый звонок, чтобы никакого «дела» больше не было?
– Че? Да я теб… – майор прервался, едва начав свою грозную фразу, вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер. Лицо его при этом изменилось: вместо яростного гнева на нем проявились спокойствие и рассудительность.
– Алло, Гриш, привет! – голос Леровца был совершенно нормальным, и ничто не выдавало злости, которой минуту назад был охвачен милиционер.
– Я про билетчиков. Нормально все, стирай. Да, все копии тоже. И из архива. Ага, давай. Все, пока.
Майор завершил звонок и в некотором смятении смотрел на нас, словно ждал, чтобы мы сказали, что делать дальше. Натка взяла ситуацию в свои руки:
– Теперь, пожалуйста, езжайте домой. Елена и маленькая Оля будут очень рады, если вы сегодня придете пораньше.
Майор о чем-то задумался, а потом, глядя в пол и говоря что-то самому себе, вышел из комнаты. Мы остались вдвоем. Я спросил:
– Может, валим? Пока он не передумал.
– Зачем? – подруга посмотрела недоуменно. – Пойдем, музыку послушаем, если уж все равно здесь оказались.
– А менты?
– Забудь. Они о тебе больше никогда не вспомнят, можешь мне верить.
Натка говорила так убедительно, что причин усомниться в ее словах не возникло. Мы вышли из кабинета и прошли в сторону сцены, расположившись в итоге чуть поодаль от неё,
Народу в клубе было существенно больше, чем на этом же фестивале без малого год назад. «Челкастая» субкультура за какие-то десять месяцев расширила свои ряды в несколько раз. Правда, в основном за счет школьников – теперь в зале присутствовало значительное число тинейджеров моложе 17 лет. Я вспомнил разговор с Грином и снова подумал о том, что все это – лишь мимолетное модное течение. Сегодня подростки могут красить челки в розовый, завтра – если захотят – снова наденут широкие штаны и огромные толстовки с капюшонами, а еще через какое-то время купят костюмы и устроятся на работу в офисы. Все становится прошлым.
– Ага, – вслух согласилась Натка, – и при том очень быстро.
Спустя несколько секунд она добавила:
– Но это время… то, что сейчас… может быть, даже именно этот год, будут помнить долго.
– Почему именно этот год? Вроде ничего особенного и не произошло…
– Для меня это тоже загадка. Возможно, из-за пика популярности эмо. Все-таки, одна из наиболее ярких субкультур за последние десятилетия. Яркая именно внешне, так, что даже обычные люди не могут не заметить. И как это так, – Натка кокетливо похлопала глазами, – ничего интересного не произошло у него? А меня ты не в этом году встретил?
Я едва заметно ухмыльнулся:
– Ну да, ну да.
Моя подруга подозвала проходившего мимо официанта и попросила для себя какой-то вишневый коктейль, а для меня – ром с колой. Парень с бокалами в руках вернулся уже через минуту. Сделав глоток, Натка сказала:
– В общем, уезжаю я. Далеко… Когда вернусь – не знаю. Может быть, не вернусь.
Где-то в глубине души появилось зарождающееся щемящее чувство, но я быстро «одернул» себя и ответил, также попробовав принесенный коктейль:
– Получается, никакого продолжения у нас с тобой не будет?
– Да. И мне очень грустно от этого. Ты мне нравишься, и будь я нормальной… Да что опять начинать, мы уже говорили об этом.
Натка легонько потеребила меня по волосам на затылке и чмокнула в щеку. Я улыбнулся в ответ.
– А куда уезжаешь-то? К морю опять?
– Почти. К океану, в Индию.
– Ого. Да, далековато. Что там будешь делать?
– Самосовершенствоваться. Попрактикуюсь в йоге, помедитирую на руинах. В общем, найду, чем заняться.
Натка немного замялась и как-то неловко начала следующую фразу:
– Слушай… тебе это понять трудно будет, но я хочу, чтобы ты меня забыл.
Я расплылся в улыбке и одновременно нахмурил брови:
– Что за сентиментальщина, Нат?
– Нет-нет-нет, – девушка замотала головой, – это не какая-то там пафосная фигня. Просто так будет лучше для положения вещей в этом мире. Для вселенной, если хочешь.
– Для вселенной будет лучше, если я тебя забуду? – саркастически уточнил я.