Верни нас

Кабацкая Ольга

И правда, чего это я. Это его жизнь, его выбор, его долбанная спина, в конце концов! Остался бы инвалидом до конца своих дней — мне то что? Наши пути давно разошлись… сказала она, сидя у него на руках. Мда…

— Давно это случилось? — задала я новый вопрос, не став ничего отвечать по поводу своих переживаний.

Да и не знала я, что на это ответить.

— Чуть больше… года назад, — с заминкой ответил Глеб.

— Значит и правда, ничего серьёзного не было, — хмыкнула я. — Иначе ты бы дольше восстанавливался.

А так… по тебе и не скажешь. Может не стоило рисковать с теми лекарствами? Всё же…

— Стоило, — бескомпромиссно заявил он.

— Но теперь у тебя никогда не будет детей! — не смогла я оставить его слова без возражений.

— У меня есть Матвей, — неожиданно тепло улыбнулся Глеб. — Спасибо, что сохранила беременность тогда.

— А у меня были варианты? — от его слов я почти перешла на крик, забыв про спящего в комнате Матвейку. — Я бы никогда не избавилась от своего ребёнка, Глеб! Думай, что говоришь…

— От нашего ребёнка, — поправил он меня. — Я очень виноват перед тобой, Насть. И я не знаю, смогу ли загладить вину. Но я сделаю всё для этого.

Глава 19

— Или шоколадные, — сын перебирал новые упаковки с хлопьями, старательно выбирая, чем будет завтракать. — А эти в форме ракет. Мам, какие лучше?

— Не знаю, родной, — отозвалась я, снимая нагретое для него на плите молоко. — Решай сам.

— Наверное, шоколадные, — Матвей замер с упаковкой в руках, косясь в сторону трёх других.

На муки его выбора я смотрела с улыбкой. Так происходило всегда, если у Матвейки было больше двух пачек с хлопьями. Интересно, а тем утром с Глебом, сын тоже разыгрывал это представление?…

Десятый раз за утро я вспоминаю про бывшего.

Не к добру это всё…

Вчера, огорошив меня заявлением, что он всё исправит, Глеб отправился в гостиницу, не став больше ни о чём разговаривать. Да и было ли ещё, что нам обсудить?

Вспомнив его слова про аварию, я едва заметно передёрнула плечами. Всё же, это кошмарная ситуация. И сама авария… и её последствия.

— Шоколадные! — всё же определился Матвей, осторожно насыпая себе хлопья в тарелку.

— Мой сладкоежка, — хмыкнула я, заливая их молоком.

— А ты не будишь кушать? — вдруг нахмурился сын, замерев с не донесённой до тарелки ложкой в руке.

— Я уже позавтракала, не переживай, — не удержавшись, я чмокнула его в макушку, показав в сторону раковины. — Видишь? Моя тарелка стоит там.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнув, Матвей начал кушать. — Глеб сказал смотреть, чтобы ты вкусно кушала.

— Да что ты говоришь, — хмыкнула я, взяв в руки чайник и набирая в него воду.

— Да, — сынок довольно улыбался, жуя свои хлопья. — Он сказал, что я — главный в семье и должен следить за тобой.

— Кто-то слишком много говорит, — прошептала я, щёлкнув кнопкой включения чайника.

— Глеб мало говорит, — Матвей всё же услышал мой комментарий и не согласился

с ним, восприняв слова всерьёз. — А он придёт сегодня?

Я чуть не выронила из рук кружку, которую достала из шкафчика.

— Не знаю, скорее всего нет, — честно ответила я, расстроившись вопросом Матвея. — А почему ты спрашиваешь?

— Мы подружились, — как само собой разумеющееся ответил мне сын. — И я не все рисунки ему показать успел.

— Покажешь, как-нибудь, — протянула я в ответ и постаралась перевести тему: — Давай, меньше говори и больше кушай. Иначе в кино мы опоздаем.

— Я ем! — тут же возразил мне Матвей, усердно зажевав своими хлопьями.

Налив себе чая, я отвернулась к окну, немного нахмурившись.

Меня пугало то, как быстро Матвей привязался к Глебу. Сможет ли он его так же быстро забыть, если Глебушка решит пропасть из наших жизней?…

Конечно, нет.

С другой же стороны, какая-то часть меня отчаянно верила, что никуда Глеб пропадать не собирается, но…

Вчера, когда я легла спать, то долго ворочалась, вспоминая наш разговор. Да и не только разговор, если честно. То, как он прижал меня к себе и не спускал со своих рук — тоже очень чётко отложилось в памяти. Вот только…

На ум почему-то пришла официантка Рита, работающая в нашем ресторане. Года полтора назад она пришла вся в слезах, мол, мужа с другой застукала. Несколько месяцев она рыдала, вытирая слёзы то платочками, то нашими жилетками, а потом… простила мужа. Многие из нашего коллектива поддержали Риту. Говорили, какая она молодец, что нашла в себе силы простить «ошибку» мужа, а я…

А я так и не смогла понять, как такое можно простить? Он ведь предал её. Тайно встречался с любовницей, пока Рита работала. Приносил на себе домой запах чужой женщины, ел еду, что готовила для него после смены уставшая супруга. Носил рубашки, что гладила ему жена, для того, чтоб их снимала и мяла своими грязными ручонками другая! Да, чёрт возьми, он на их кровати…

Нет.

Я этого никогда не понимала. И сейчас не могла понять.

Но, в те моменты, когда я оказываюсь рядом с Глебом, у меня случаются приступы избирательной памяти. Я сначала помню про его измену, а потом… словно окунаюсь в прошлое, которое у нас было «до» его отъезда.

Может у меня ранняя деменция? Это бы объяснило проблему с памятью…

— Это Глеб? — закричал Матвей, в то время как я вздрогнула от звонка дверь. — Мы возьмём его с собой в кино?

— Ешь, — с нажимом сказала я сыну, выходя в коридор.

Если честно, я даже и не удивилась. Я ожидала, что он придёт. И даже улыбнулась, представив, как мы втроём пойдём сейчас в кино. Почти как настоящая семья…

— Точно, у меня деменция, — шикнула сама на себя, прогоняя назойливые мысли и не глядя в глазок распахивая входную дверь. — А ты в курсе, что приличные люди сначала… Олег?!